Под сенью каштанов

— Никогда не видела этого снимка. У нас не осталось ни одной фотографии с Рождества 1940 года, после того, как наш дом на Скотланд-роуд разбомбили. Сгорело все, и рождественские подарки, и одежда мамы, и деньги, которые она хранила дома. — Меган снова взглянула на фотографию на мониторе, но на сей раз не стала отводить взгляд. — Хотела бы я знать, когда был сделан этот снимок и как он уцелел. Скорее всего, он хранился в полицейских архивах или еще где-нибудь. — Она встала с кровати. Медленно пересекла комнату, села за компьютер и принялась внимательно изучать лицо своего отца. Поцеловав кончики пальцев, Меган прижала их к его губам. — Он был замечательным человеком. Я очень им гордилась. Я уже и забыла, каким красивым мужчиной он был. Но, Броуди, — голоском маленькой девочки произнесла она, — что, ради всего святого, делает фотография моего отца в твоем компьютере?

— Ты говорила мне, что он погиб на дежурстве при исполнении служебных обязанностей, — сказала Броуди, — и когда я обмолвилась об этом одной женщине-полицейскому в Лондоне, она решила, что сведения о нем можно найти в Интернете. — Она взмахом руки указала на компьютер. — Ну вот он и нашелся.

— А что еще здесь написано? Передай мне, пожалуйста, сумочку, милая, мне нужно достать оттуда свои очки.

Броуди принесла сумочку из столовой, а потом остановилась у окна и стала смотреть в сад. За деревьями Ванесса в соломенной шляпке и ужасном мешковатом тренировочном костюме рисовала одну из своих непонятных картин. Как странно, что они нравятся Эйлин!

Броуди услышала, как мать роется в сумочке в поисках очков. Затем в комнате воцарилась тишина, пока она читала сопроводительный текст.

— Ага, — вздохнула Меган, закончив. Отвернувшись от окна, Броуди увидела, что ее лицо побледнело. — На этот счет есть даже какая-то поговорка, верно? Все тайное рано или поздно становится явным или что-то в этом роде. Полагаю, это вполне применимо и ко лжи. Мне и в голову не могло прийти, что когда-нибудь наша семейная история будет выставлена в Интернете на всеобщее обозрение.

— Здесь сказано, что у Томаса Райана было четверодетей. А ты всегда говорила, что была единственным ребенком. И не означает ли это, что где-то живут мои тетки, дяди, двоюродные братья и сестры, с которыми я могла бы познакомиться, когда была маленькой? — Кстати, Броуди по-прежнему хотела увидеть их и познакомиться поближе.

Ее мать кивнула с грустным видом, признавая поражение.

— Они живут в Ирландии. В маленькой деревушке, которая называется Дунеатли. Впрочем, не исключено, что они разъехались по всей стране.

— Как я могу их найти? — На языке у Броуди вертелась сотня самых разных вопросов, но сейчас следовало умерить свой пыл и спрашивать только о самом важном. — Эти трое детей были младше тебя или старше? Это были мальчики или девочки? И еще одно. Мам, — с негодованием поинтересовалась она, — почему все эти годы ты говорила мне, что была единственным ребенком?

Меган нетвердой походкой вернулась к кровати и устало опустилась на нее.

— Давай отложим этот разговор до другого раза, Броуди, милая? — неуверенно предложила она. — В данный момент я не чувствую в себе достаточно сил для объяснений.

— Ну а я не в настроении и дальше оставаться в неведении. — Речь шла о вещах, знать которые Броуди должна была с самого рождения. Все время, прошедшее с того момента, как она нашла сведения о своем деде в Интернете, она пыталась придумать, как заговорить об этом и не слишком расстроить мать. Именно по этой причине она не спешила делиться с Меган новостями о Мэйзи. Но сейчас Броуди вдруг поняла, что сыта по горло попытками проявить такт и понимание. — Я хочу знать, почему все это, — она упрямо мотнула головой в сторону компьютера, — ты держала от меня в тайне, и хочу узнать это сейчас,а не в один прекрасный день, когда ты будешь в настроении.

— У тебя есть что-нибудь… подкрепляющее?! — с надрывом воскликнула мать.

— Что ты предпочитаешь, чай или вино?

— И то, и другое, пожалуйста.

Ожидая, пока закипит чайник, Броуди откупорила бутылку вина и водрузила ее на поднос вместе с двумя стаканами. Она принесла из столовой тарелки с салатом и поставила их на полочку в холодильник. К этому времени закипела вода, и Броуди приготовила чай, а потом отнесла поднос в свою комнату, где мать пересела поближе к компьютеру и теперь вновь задумчиво рассматривала лицо своего отца.

— Он очень красив, верно? — негромко сказала она. — Он всегда стригся очень коротко и выглядел — как теперь говорят? — чертовски привлекательно. Мне было всего четыре годика, когда он погиб.

Броуди опустила поднос на маленький столик у окна.

— Что ты будешь пить сначала, чай или вино?