Под сенью каштанов

— Я вижу, что вы рисуете, — с некоторым высокомерием заявил ребенок. — Меня интересует, что именновы рисуете?

Ванессу так и подмывало ответить маленькому наглецу, чтобы он (или она) не совал нос не в свое дело. Она и сама толком не знала, что именно рисует сегодня утром; ей просто хотелось испятнать красками холст и посмотреть, что из этого выйдет.

— Я экспериментирую, — коротко бросила Ванесса, надеясь, что после такого-то ответа ребенок отстанет от нее и оставит ее в покое.

Но, похоже, что в его (или ее) намерения ничего подобного не входило.

— Знаете, ваш эксперимент выглядит очень даже ничего, — сообщил детеныш. — Кстати, мне бы тоже хотелось поэкспериментировать.

— А тебе никто и не мешает. — Конечно, таким тономс детьми разговаривать нельзя. — А почему ты не в школе? — спросила Ванесса, пытаясь проявить педагогический талант.

— Я плохо себя чувствую.

— На мой взгляд, ты выглядишь вполне нормально. — И действительно, он (или она) выглядел олицетворением здоровья.

— У меня болит живот. Причем очень сильно.

— В таком случае тебе нужно сходить к врачу. — Действительно, порозовевшие щечки вполне могли означать, что у ребенка жар. Или лихорадка.

— А вы отведете меня к нему?

Ванесса лишь презрительно фыркнула.

— Ни за что! Делать мне больше нечего. — Нет, ну и угораздило же ее оказаться в таком положении! Конечно, это ужасно, что она отказывается отвести больного ребенка к врачу, но, с другой стороны, она никогда не видела этого малыша и посему не может нести за него (или все-таки за нее?) никакой ответственности. — А где твои мама и папа? — поинтересовалась она.

— Папа на работе, а мама служит в армии. Они развелись. Мама заявила, что роль только жены и матери ее не устраивает.

— И твой папа преспокойно отправился на работу, зная, что ты плохо себя чувствуешь? — Ванесса невольно испытала негодование. Некоторые люди просто не заслуживают иметь детей.

— К тому времени как у меня заболел живот, он уже ушел.

— А сейчас он болит по-прежнему? — Черт возьми, что же ей делать? Будучи единственным взрослым человеком в пределах видимости, Ванесса решила, что она все-таки обязана предпринять хоть что-нибудь. — Ты вообще-то завтракал сегодня утром? — А можно ли ребенку есть что-нибудь, если у него болит живот? Проклятье, об этом надо спрашивать не у нее — Ванесса совершенно не разбиралась в таких вещах.

— Нет, сегодня утром у меня во рту не было ни крошки.

— А как насчет теплого питья?

— Нет, ничего такого у меня тоже нет.

— А на чем ты стоишь?

— Здесь, в стене с моей стороны, выпали кирпичи: я стою на них.

— Если ты перелезешь через стену ко мне, я могу угостить тебя теплым молоком. — Пожалуй, это было самое меньшее, что она могла сделать, хотя и питала к детям стойкую неприязнь, как, впрочем, и к кошкам, и к собакам.

— А я могу взять с собой свои краски, чтобы мы вместе нарисовали картину после того, как я выпью теплого молока? — с волнением поинтересовался ребенок.

— Почему бы и нет? — ответила Ванесса сквозь зубы. Сердце у нее упало. Она отчаянно хотела отказаться, но тогда она чувствовала бы себя Злой Ведьмой с Запада [29]. Похоже, сегодняшний день пропал. — Как тебя зовут? — По крайней мере, теперь она узнает, кто перед ней — мальчик или девочка.

— Чарли. Я сейчас принесу свой набор для рисования.

Ребенок исчез, но только для того, чтобы вновь появиться буквально через несколько секунд, чего вряд ли можно было ожидать от малыша с больным животиком. Он ловко перепрыгнул через стену, держа в руках коробку с красками, дешевый альбом для рисования и тряпичную куклу с неестественно длинными ногами, зажатую под мышкой. Ванесса окинула одобрительным взглядом невысокую стройную фигурку, но тут же с разочарованием отметила короткую джинсовую юбочку и узкие красные штанишки.

— Чарли — уменьшительное от чего? — с подозрением поинтересовалась она.

— От Шарлотты.

— Красивое имя.

— Я его ненавижу. А как зовут вас?

— Ванесса.

— И ваше имя мне тоже не нравится.

— Что ж, мне очень жаль. — Так уж вышло, что на собственное имя Ванесса тоже никогда не обращала особого внимания.

— Думаю, надо бы разрешить креститься самостоятельно и менять имена каждые пять лет. Раньше мне хотелось, чтобы меня звали Стэйси, как девочку из сериала «Ист-эндерз», но теперь я, пожалуй, предпочла бы имя Анжелина.

— Да, наверное, это было бы неплохо — менять имя каждые пять лет, — согласилась Ванесса. Когда-то она мечтала о том, чтобы у нее было какое-нибудь шекспировское имя, что-то вроде Оливии или Розалинды. — А сколько тебе лет, Чарли?

— Семь, но я выгляжу старше и умна не по годам — так всегда говорила мама.

То же самое приходилось слышать и Ванессе, когда она была маленькой, но никаких особенных выгод ей это не принесло. И не помешало Уильяму Ханту бросить ее у алтаря.

— Ну, так как ты относишься к теплому молоку? — полюбопытствовала она.

— Положительно, благодарю вас, — с самым серьезным видом ответила Чарли. Она сложила свои богатства на металлический стол и последовала за Ванессой в дом. — И еще мне не на что ставить свои рисунки, — пожаловалась девочка.