Под сенью дев, увенчанных цветами

Вот так ни Сванны, ни родители, словом, никто больше не мешал мне вести беззаботную жизнь, никто не отнимал у меня ни восторгов, ни безмятежной радости, которыми одаряли меня встречи с Жильбертой, а ведь раньше все они только и думали, как нас разлучить, словно видя в этом свой долг. Но в любви то, чего вы добились, всегда только повод желать большего. Пока я не мог приходить к ней, пока мой взгляд был прикован к этому недостижимому счастью, я не в силах был даже вообразить новые поводы для тревог, подстерегавшие меня теперь. Как только сопротивление родителей было сломлено и всё уладилось, трудности стали преследовать меня снова и снова, всякий раз в другом обличье. В каком-то смысле у нас и в самом деле каждый день начиналась новая дружба. По вечерам, вернувшись домой, я осознавал, что должен сказать Жильберте что-то важное, от чего зависит наша дружба, и это всякий раз было что-то другое. Но я наконец-то был счастлив, и моему счастью ничто не грозило. Опасность надвигалась со стороны, с которой я никогда не ждал никакой беды, она исходила от нас с Жильбертой. А меня бы должно было мучить то самое, что меня успокаивало, то, что представлялось мне счастьем. В любви счастье — ненормальное состояние, оно способно придать самому простому, казалось бы, происшествию, какое может подстерегать нас на каждом шагу, такое значение, какого само по себе это происшествие не заслуживает. Счастье испытываешь, когда в сердце у тебя завелось что-то неустойчивое, и всё время ухитряешься как-то это удержать на месте и почти не замечаешь, пока оно не качнется куда-то в сторону. На самом деле в любви есть постоянное страдание; радость нейтрализует его, скрывает, откладывает на потом, но страдание в любую минуту может воспрянуть и стать беспощадным — а если бы мы раньше не получили желаемого, страдание бы накинулось на нас уже давным-давно.

Несколько раз я чувствовал, что Жильберте хочется отложить мой визит. Правда, если мне уж очень нужно было ее повидать, мне ничего не стоило получить приглашение от ее родителей, которые всё больше и больше верили, что я на нее положительно влияю. Благодаря им, думал я, моей любви ничто не грозит; с тех пор как они на моей стороне, я могу жить спокойно, потому что Жильберта слушается их беспрекословно. К сожалению, Жильберта несколько раз не сумела скрыть досады, когда ее отец приглашал меня, в сущности, вопреки ее воле, и я стал задумываться: возможно, то самое, что я считал оплотом моего счастья, окажется, напротив, тайной причиной, по которой оно рухнет.