Под опасным солнцем

Как и все остальные, я поворачиваюсь к Мари-Амбр. Еще одна маска сброшена. Так, значит, это она за все платит! Я лихорадочно соображаю. Пьер-Ив Франсуа хотел полететь на Маркизские острова, чтобы закончить рукопись романа, вдохновляясь делом маркизского татуировщика из пятнадцатого округа, но Серван Астин, похоже, об этом ничего не знает. Чтобы уговорить свою издательницу, он сделал так, чтобы Мари-Амбр все это проспонсировала… потому что она его любовница? Какое еще может быть объяснение? Разве что Мари-Амбр как-то связана с этим татуировщиком и расставила ловушку писателю и всем тем, кто более или менее в этом деле замешан?

Мари-Амбр пытается что-то сказать, но Серван не дает ей ответить.

— Впрочем, что касается билетов, хочу тебе напомнить, что за все платила я, так что не забудь прислать мне деньги, и, если можно, не двухмоторным самолетом. — Серван Астин внезапно расплывается в улыбке. — Девочки, мы, должно быть, надоели вам со своими мелкими финансовыми проблемами… Не знаю, которая из вас сегодня ночью будет спать с Пьер-Ивом, но пусть расцелует его от его любимой издательницы, и пусть он позаботится о своей будущей рукописи!

Я вижу, что Янн хочет заговорить, о чем-то спросить, наверняка про Мартину, или про ПИФа, или про дело татуировщика, о котором издательница, похоже, ничего не знает, но в эту самую минуту перед экраном появляется серый шерстяной комок, невозможно разобрать, кто это — кошка, пудель или кролик. И мы все слышим, как Серван — подумать только, у нее может быть такой нежный голос, она умеет не орать, а просить — говорит: не надо, Биби, не надо, не трогай лапками клавиатуру.

И тут связь прерывается.

Дневник Маймы Ти… кто?

Мы с Танаэ возвращались в пансион, и я донимала ее вопросами.

Кто сделал этого тики с цветами?

Собственно, и четырех других тоже?

Ты же должна это знать! Ты со всеми на острове знакома. Они здесь все с тобой в родстве.

Танаэ все отрицала. Ничего она не знает, ни о чем понятия не имеет, никогда не слышала про этих тики, пока они вдруг не выросли, как грибы, в один прекрасный день, никогда не видела Мартину до того, как она три дня назад вместе с остальными вышла из самолета в аэропорту Жака Бреля.

Ага, конечно!

Я не верю тебе, Танаэ. Я тебе не верю!

На аллее стояла «тойота-такома». Значит, они уже вернулись и, скорее всего, уже связались с ненормальной издательницей. Я замедлила шаг, хотела еще подумать. Этот цветочный тики доказывал, что Титина была как-то связана с Маркизскими островами. Как и Фарейн, которая расследовала дело убийцы из пятнадцатого округа. Как и мама, которая вышла замуж за островитянина. Оставались Элоиза и Клем… Но Клем была как-то связана с Мартиной, раз держала у себя ее фотографию.

Какая могла быть между ними связь?

Мать и дочь? Я прокрутила в голове все, что рассказал Янн — убийца-татуировщик, вернувшийся на Маркизские острова, его парижская подружка, про которую никто ничего не знает, убитые Одри и Летиция. Янн коротко упомянул родителей Летиции Скьярра, ее маму, которая осталась одна, и еще лучшую подругу Одри Лемонье. Матери Летиции должно быть около семидесяти… Подруге Одри — около тридцати…

Клем? Мартина? Может, это они и есть?

А Элоиза ко всему этому какое отношение имеет? Связано ли это как-то с двумя детьми, по которым она, похоже, даже на Хива-Оа носит траур. А папа у них имеется?

Где-то в голове у меня загорелась сигнальная лампочка.

Одно-единственное слово — папа.

Я затолкала его как можно дальше, чтобы не расплакаться.

Только одному человеку я могла бы все рассказать.

Клем.

Моя бутылка в океане Глава 16

Мари-Амбр принесла к ужину бутылку ананасового вина. Как и все другие постояльцы «Опасного солнца», я слежу за каждым ее движением. Майма тоже, она стоит рядом со мной, устремив на мать отсутствующий взгляд.

— И что с того? — оправдывается полинезийская миллионерша. — Ну да, это я оплачиваю ваше путешествие, пребывание, еду, тартар из тунца, варенье из папайи и фисташки. Это сделка с ПИФом и его издательницей, вам не на что жаловаться. Я вам даже выпивку поставляю!

И уходит за штопором.

Мне хочется ответить ей: «Никто и не жалуется, Мари-Амбр. Никто. Просто нам хотелось бы об этом знать…»

Чпок!

Амбр нашла штопор и теперь наполняет наши бокалы желтым вином.

— Ну, выпьем за Маркизские острова!

Наливает на донышко Майме, но та пить отказывается, как и Элоиза.

Я редко пью спиртное, но на этот раз не могу устоять. Может, из-за нагромождения драматических событий? Вот так и становятся алкоголиками? Когда интенсивность жизни сильно возрастает?

Мы молча пьем. Что же, только алкоголь, любовь и смерть сближают меланхоликов?

Танаэ, По и Моана уже несут тарелки. Мы рассаживаемся за столом, Майма — рядом со мной, Янн — с Элоизой. Я догадываюсь, о чем все думают.