Под маской скомороха

Так и пошло с того времени: как только праздничный день – Истома со своим вертепом уже на Торжище. В Пскове его уже хорошо знали, но когда он переодевался (а делал это вдали от человеческих глаз), никто не мог признать в статном молодом человеке, одетом в недешевое платье, шутейного кукловода.

Теперь Истома днями шатался по городу. Страх, что его опознают, прошел, но все равно он старался ни с кем не общаться. Свой поярковый[92] колпак с отворотами он обычно надвигал поглубже, едва не на глаза, а когда заходил в корчму, то садился там, где потемней. Но больше Истома изучал город и разглядывал разные строения Пскова. Ему все было интересно. Ведь юный боярин жил в северной глуши, а Колмогоры никак не могли считаться городом. Поэтому он жадно схватывал все детали городского быта, внимательно рассматривал боярские хоромы и палаты, а в особенности церкви, потому что ему такого благолепия никогда не доводилось видеть.

Чего стоил только один Троицкий собор – прекрасный, возносящейся к небу одноглавый храм, включавший в себя шесть приделов. А мощнейшая крепостная стена, которую называли Довмонтовой, с колокольницей для вечевых и соборных колоколов. Да и других церквей было великое множество. Но особенно Истому поразил Довмонтов город, названный по имени псковского князя. Об этом князе-богатыре ему рассказал Томило Лукич. Довмонт ушел из Литвы со своей дружиной из-за внутренних распрей. Псковичи крестили его по православному обряду, нарекли Тимофеем, и чтобы прочнее привязать к Русской земле, дали ему в жены Марию, внучку Александра Невского. Защищая Псков, князь Довмонт одержал ряд блестящих побед, выходя обычно с малой дружиной против численно превосходящего врага.

Князь придумал отодвинуть городские поселения несколько дальше от стены Крома. Он решил построить еще одну, внешнюю стену – второе кольцо. И если внутри первой стены – на вечевой площади у храма – собиралось вече как законодательная власть, то между первой и второй стенами должна была заседать власть исполнительная.

Пространство между первой и второй стенами псковичи стали называть Довмонтовым городом. Князь Довмонт-Тимофей предложил, чтобы все псковские концы и волости были представлены на территории нового Кремля и чтобы их представительством стал отдельный храм. Спустя какое-то время в Кремле появилось шесть соборов, по одному от каждого конца города.

Но у небогатых волостей Псковской земли не было средств, как у богатого Пскова, чтобы построить в Кремле храм-представительство. Тогда им разрешили к уже существующим храмам пристраивать свои приделы. Так в соборах Довмонтова города появились восемнадцать престолов, представлявших концы города и волости Псковской земли. В каждом из них велась летопись и хранилась печать своего конца и своей волости, заключались торговые договора и совершались прочие важные государственные дела.

Белые стены с мощными башнями Крома были высотой более трех саженей и толщиной около двух саженей. По ним можно было ездить на телеге, как по дороге. В стенах были прорезаны бойницы для стрельбы из ручниц-самопалов и пищалей, сделаны тайники для хранения боевых припасов, а в башнях, как и в стенах, – бойницы в несколько ярусов. Для установки тяжелых пищалей внутри башен соорудили деревянные надстройки, на которые настелили прочные помосты. Верхи башен были накрыты деревянными коническими крышами, а под башнями прорыли подземные ходы, в том числе и к воде.

Внутри Крома никто не жил. Здесь даже княжеских палат не было. Его построили только для обороны Пскова от врагов. В клетях Крома хранился большой запас продуктов, оружия и пороха, чтобы защитники города могли выдержать долгую осаду. Запас этот в мирное время был неприкосновенным и охранялся злобными кромскими псами, пострашнее даже меделянов. Что это за порода, Истома понятия не имел; да и никто не знал. Говорили, будто этих псов привез с собой сам князь Довмонт. Кража из клетей считалась страшным преступлением и наказанием за это была смертная казнь.

Но и это еще не все. На случай, если враги начнут одолевать, в Смердьей башне Крома, где находились Великие ворота, перед которыми через Греблю, заполненную водой, строители перекинули мост, была устроена ловушка – захаб. Действительно, длинный узкий коридор и впрямь напоминал рукав охабня. На входе в него находился подъемный мост, а на выходе – еще одни ворота, прочные и надежные. Но дойти до них никому из врагов не удавалось. Запустив неприятеля в ловушку, псковичи поднимали мост на металлических цепях, и бросали на головы врага бревна и камни, лили кипяток и кипящую смолу. Назад неприятелю уже было не уйти, а увернуться в узком коридоре – некуда.