Под маской альтер-эго (сборник)

Я затянулся до боли в легких. Жар окатил волной ссохшиеся губы. В руках оказался перочинный нож. Скорее всего, видавший виды СКС не больно-то долго мне прослужит, когда под ногами в грудах мяса видимо-невидимо снятых с вооружения состоятельными странами «эмочек». Чего портить лакированный приклад? Я закусил губу, и по загорелому предплечью растеклась одинокая кровавая улыбка. Нам есть чему поучиться у братских народов Центральной Африки.

* * *

Я остался в доме совершенно один. По телеку ничего не показывали. Оккупанты – не от большого ума – отключили все ретрансляторы теле– и радиосигнала. Не от большого ума – потому что оставили мобильную связь.

Свет зажигать не стал – не то чтобы прятался, а так, не хотелось. Я просто лежал на полу освещённой мобильником комнаты. Я просто читал, что пишет народ в инете. Сетевой народ не разочаровывал.

Борцы с системой встречали оккупационные войска, как дорогих гостей. Им казалось, что теперь-то точно со старой властью покончено. Придёт князь и всех рассудит. Русский менталитет. Люд попроще осторожно высказывался – хуже не будет. Хуже некуда.

Говорят, человек полностью меняет свой круг общения каждые семь лет. Учась в университете, просиживая вечера в социальных сетях, я мучительно вспоминал: кто все эти люди? Зачем они попали в интернет? Что нас могло когда-то связывать? Вот с этим дальнобойщиком ты когда-то играл в мяч на школьном корте. А эта многодетная мать – она мазала йодом ссадину, которую тебе оставил вот этот полицейский. Кто все эти люди? Зачем они зовут меня в свои полумертвые группы «Придорожный рулит», «Наша СОШ – лучшая», «ДЮСШ-4 – на века»?

Стены этих групп наполнялись кальками со скудоумного юмора, набравшего тысячи лайков где-то. Дин Винчестер от всего сердца заявлял с этих картинок, что девятый «А» – лучшие, остальные сосут. Джереми Кларк рекомендовал шиномонтажку Сереги. Тони Старк поздравлял со сдачей ЕГЭ. На этих стенах должно отыскаться немного места и для меня. Я просто хочу несколько лайков.

Никаких призывов! Во всяком случае, посредством ASCII-таблицы символов. Только картинки! Только картинки могут потонуть в водовороте цветных пикселей мемов и айфонофоточек. На площадях реют чужие флаги, брусчатка жадно впитывает русскую кровь, но всё идёт своим чередом. Люди просто хотят лайков. Они знают, чему готовы поставить лайк.

Именно поэтому моя Родина-мать – она не такая, как семьдесят лет назад. Наша настоящая выгнала нас из дому или в сеть, чтобы дети не видели, как она плачет, избитая пьяным мужем. За неё – твою соседку, твою бывшую одноклассницу-красавицу, которую ты не можешь узнать, никто не заступится. Нам нужна другая. Пусть это будет молодая привлекательная девушка с суровым лицом, аппетитными формами и шлюховатым милитари-нарядом. В её руках будет автомат Калашникова – та самая квасная гордость, от которой не в силах откреститься никакой режим. Пусть она спросит у вас белой тахомой по канве: «Оно нам надо?»

Это не призыв – это вопрос. Не столь важно, сколько он наберет лайков. Важнее, сколько наберёт следующий за пикчей комментарий, написанный не мной – «Ахулибнет?». Это уже мои игроки. Я проверяю их готовность, игнорируя сыплющиеся в личку письма комментарием: «Раз в жизни можно попробовать всё, что угодно». Надо понять, что ключевыми словами тут будут «Раз в жизни». Я не хочу вести на убой замороченных телят. Мне нужны настоящие смертники. Смертники. Мощное слово – можно взять на вооружение. На нём можно строить всю эстетику и идеологию…

Итак, по итогам первого часа – нас будет не меньше двух десятков. Конечно, маловато для глобальной войны, но вполне достаточно, чтобы сдохнуть геройски. Тогда я предлагаю им ещё одну пикчу. Наша будущая хозяйка, Смерть, взвалив на плечо косу, гостеприимно протягивает руку. Это вам не анкл Сэм! У нас всё без заигрываний. Хозяйка велит нам: «В четыре утра на «Утре»». Гоу? «Утро» – это круглосуточный магазин, колыбель поселковой цивилизации. Многим может потребоваться жидкий катализатор для отваги. Я не намерен им ничего запрещать. Пусть каждый веселится по-своему. Мы не будем выдавать партбилетов и медальонов смертника – нам сгодятся лайки.

* * *

Ночь выдалась жаркой и душной. Спать я даже не пытался. Закусив ус, я точил штык, который собирался примкнуть к карабину. В голове крутилось вечное:

Ты бей штыком, а лучше – бей рукой.

Коли-руби фашистского бродягу.

И если не поймаешь в грудь свинец —

Медаль на грудь поймаешь за отвагу.

Медалей нам не раздают, но песня в тему. Классика не стареет. Классика – это не хруст французской булки, это вшивые окопники Высоцкого, копошащиеся в гнойных ранах опарыши Шолохова… И вот когда «все континенты горят в огне», классика начинает играть новыми красками. Не просто играть красками – обрастать полным комплектом ощущений. Пороховой вонью, остывающей кровью на руках, болью ожогов от перегревшегося цевья…