Под куполом

— Да, я знаю. Но прошу, не делай мне больно, хорошо?

— Хорошо, — согласился он. — Ты уже вскоре будешь на ногах, Джинни. Я всё сделаю быстренько.

Он вытер руки, предпочитая, чтобы они были совсем сухими (перчаток не надевал, сомневался, что сможет в них надлежащим образом удерживать пинцет), и наклонился ближе. В бровях и вокруг глаз застряло с полдесятка заноз от линз её разбитых очков, но этот крохотный кинжал, который беспокоил её более всего, торчал в уголке её левого глаза. Барби был уверен, что Расти сам бы его извлёк, если бы заметил, но он сконцентрировался на её носе.

«Сделай это быстро, — напомнил он себе. — Кто колеблется, тот и обсирается».

Он извлёк осколок и бросил его в пластиковый лоток на столе. На том месте, где тот только что торчал, набухло крохотное семя крови. Барби выдохнул:

— О'кей. Остальное — это ничто. Лёгкий хлеб.

— Твои бы слова и до Бога, — сказала Джинни.

Едва лишь он извлёк последний осколок стекла, как отворились двери, из смотровой вышел Расти и сказал Барби, что нуждается в его помощи. Фельдшер держал в руке жестяную коробку.

— Помощи с чем?

— Там один ходячий геморрой, — объяснил Расти. — Этот сракоголовый тип хочет уйти отсюда со своей незаконной добычей. При других условиях я бы радушно спровадил его прочь за двери, но именно теперь я могу его использовать.

— Джинни? — спросил Барби. — Ты в порядке?

Она махнула рукой в сторону дверей. Он отправился вслед за Расти, но тут она его позвала:

— Эй, красавчик…

Он обернулся, и она послала ему воздушный поцелуй. Барби его поймал.

8

В Честер Милле был только один дантист. По имени Джо Боксёр. В конце Страут-Лейн располагался его зубоврачебный офис, где из окон кабинета приоткрывался живописный вид на речушку Престил и мост Мира. Приятный вид, знаете ли, если сидишь прямо. Большинство посетителей вышеуказанного кабинета проводили там время в полулежащем состоянии, и наслаждение их глазам обеспечивали несколько десятков приклеенных к потолку фотографий любимой собачки Джо Боксёра породы чихуахуа.

— На одной из тех фоток та чёртова собака, похоже, словно опорожняется, — рассказывал после очередного визита к дантисту Даги Твичел своему приятелю Расти. — Может, эта порода просто всегда сидит в такой позе, но я так не думаю. Думаю, я пролежал полчаса, именно созерцая то, как заслюнявленное животное выжимает из себя говно, пока тот ещё кобель Боксёр выковыривал у меня из челюсти два зуба мудрости. Отвёрткой, судя по моим ощущениям.

Поперечная вывеска, которая виднелась рядом с дверьми офиса доктора Боксёра, имела вид баскетбольных трусов размера достаточного, чтобы налезть на какого-нибудь сказочного великана. Выкрашена она была кричащими золотым и зелёным — цвета местных «Уайлдкетс». Надпись на ней гласила: «ДЖОЗЕФ БОКСЁР, доктор зубоврачебной хирургии». А ниже: «БОКСЁР — ЭТО МГНОВЕННО». Он действительно работал фантастически быстро, с этим соглашались все, но не признавал никаких медицинских страховок и принимал плату только денежной наличностью. Если, скажем, к нему заявлялся какой-нибудь лесоруб с нагноением дёсен и щекой надутой, как у белки, которая насовала себе полный рот орешков, и начинал что-то говорить о зубоврачебной страховке, Боксёр советовал ему сначала получить живые деньги от «Синего Креста» или «Антема»[294], и тогда уже приходить к нему.

Минимальная конкуренция заставила бы его смягчить свою драконовскую политику, но с полдесятка дантистов, которые старались укорениться в Честер Милле с начала девяностых, не выдержали и сдались. Ходили слухи, что это добрый друг Боксёра Джим Ренни мог приложить руку и делает невозможной зубоврачебную конкуренцию в городе, но никаких конкретных доказательств не было. Тем временем Боксёра можно было каждый день увидеть за рулём «Порше», наклейка на бампере которого гласила: «ВТОРАЯ МАШИНА У МЕНЯ ТОЖЕ ПОРШЕ!»

Когда Расти, а следом и Барби, следуя за ним, появились из коридора, Боксёр уже отправился к входным дверям больницы. То есть старался, потому что Твич все ещё держал его за руку. На второй руке Боксёра висела корзина, заполненная вафлями «Егго»[295]. Одни лишь коробки вафель и больше ничего. У Барби мелькнула мысль (и не впервые): а не лежит ли он сейчас временами в какой-то канаве вне паркинга «Диппера», избитый в говно, и переживает ужасные видения своего повреждённого мозга?

— Я не останусь! — тявкнул Боксёр. — Мне нужно отнести это домой и положить в холодильник! Тем более то, что вы предлагаете, почти наверняка не имеет никаких шансов, поэтому уберите прочь от меня свои руки.

Барби отметил пластырь в форме мотылька, который сидел у Боксёра на одной из бровей, и большую повязку у него на правой руке. Похоже на то, что дантист захватил эти вафли в серьёзной битве.

— Скажите этому держиморде, чтобы убрал от меня свои руки, — обратился он, увидев Расти. — Рану мне обработали, теперь я иду домой.

— Ещё не сейчас, — сказал Расти. — Вам предоставили бесплатную медпомощь, и я жду от вас благодарности.