Под куполом

Где-то осыпается стекло, на этот звук откликается радостный хор голосов, большей частью мужских (но не только). Это проломили холодильник с пивом. Немало клиентов — наверное, они всё-таки надумали УСТРОИТЬ СЕБЕ ОСЕННИЙ ПИКНИК — пускаются в том направлении. Вместо От-кры-вай, звучит новая мантра: Пи-во! Пи-во!

Другие господа делают рейды к кладовке в подвале и назад. В скором времени уже и мужчины, и женщины затарились вином: у кого бутылка, а у кого-то и ящик. Кое-кто двигается, поставив картонные коробки с винными бутылками себе на голову, словно носители-аборигены в каком-то давнем голливудском кино.

Джулия, в уже посечённых осколками стекла чулках, снимает, и снимает, и снимает.

Во двор подтягиваются остальные городские копы, среди них и Джеки Веттингтон с Генри Моррисоном, которые по взаимному согласию покинули свой пост возле «Топлива & Бакалеи». Они присоединяются к другим полицейским, которые стоят вместе, беспомощно томясь, потому, что могут только все это наблюдать. Джеки видит поражённое лицо Линды Эверетт и прижимает её к себе. К ним присоединяется Эрни Келверт, он горько всхлипывает: «Такое безобразие! Такой стыд!» — и слезы бегут по его рыхлым щекам.

— Что нам теперь делать? — спрашивает Линда, прижимаясь щекой к плечу Джеки. Вплотную к ней стоит Марти, посматривая на маркет, она прижимает ладонь к своей кровавой щеке, которая распухает просто на глазах. Перед ними в «Фуд-Сити» слышны восклицания, взрывы смеха и случайные вопли боли. Там кидают какие-то вещи; Линда видит рулон туалетной бумаги, который серпантином разворачивается в полёте в том крыле, где стоит домашний инвентарь.

— Солнышко, — говорит Джеки. — Я просто не знаю.

11

Энсон выхватывает у Рози список покупок и бежит с ним вовнутрь маркета, прежде чем хозяйка успевает его остановить. Рози в тревоге стоит возле ресторанного фургона, сцепляя-расцепляя пальцы, колеблясь, идти ей вслед за ним или нет. Только она решила остаться здесь, как чья-то рука ложится ей на плечо. Она аж подскакивает, но, осмотревшись, видит позади Барби. Глубокое облегчение на душе ей подкашивает ноги. Рози цепляется за его руку — отчасти от радости, отчасти, чтобы не упасть в обморок.

Барби улыбнулся, впрочем, невесело.

— Людям такая радость, а ты что же, подружка?

— Просто не знаю, что мне делать, — говорит она. — Энсон там, внутри… все там… а копы только стоят и смотрят.

— Наверняка, боятся, чтобы не побили их ещё больше, потому что кое-кого из них уже успели побить. И я их не осуждаю. Все хорошо спланировано и хорошо исполнено.

— О чём это ты?

— Не обращай внимания. Хочешь попробовать остановить их, пока не дошло до худшего?

— Как?

Он взял мегафон, который так и остался лежать на капоте соседней машины, там, где его положил Тоби Велан. Но, когда протянул мегафон Рози, она отстранилась, заслоняя себе грудь руками.

— Лучше ты это сделай, Барби.

— Нет, это ты кормила их годами, тебя они знают, только тебя они послушают.

Она взяла мегафон, хотя и колеблясь.

— Я не знаю, что говорить. Ничего не приходит в голову такого, что могло бы их остановить. Тоби Велан уже старался. Но им безразлично.

— Велан старался им приказывать, — сказал Барби. — Приказывать толпе всё равно, что стараться руководить муравейником.

— Всё равно я не знаю, что мне…

— Я тебе расскажу, — Барби говорил спокойно, таким образом, успокаивая её. Он сделал довольно длинную паузу, чтобы подозвать жестом Линду Эверетт. Линда приблизилась вместе с Джеки, обнимая друг друга за талии.

— Вы можете связаться с вашим мужем? — спросил Барби.

— Если у него включён мобильный.

— Скажите ему, чтобы прибыл сюда — на санитарной машине, если возможно. Если он не ответит на звонок, садитесь в полицейскую машину и катите прямо в госпиталь.

— У него там пациенты…

— Пациенты у него есть и здесь. Он просто об этом ещё не знает. — Барби показал на Джинни Томлинсон, которая теперь сидела, привалившись спиной к шлакоблочной стене маркета, закрывая себе руками окровавленное лицо. Джина и Гарриэт Бигелоу присели наприсядки возле неё, но, когда Джина попробовала сложенным платочком остановить кровотечение из её радикально истерзанного носа, Джинни вскрикнула от боли и отвернула голову.

— Начиная с одной из тех двух профессиональных медиков, которые у него остались, если я не ошибаюсь.

— А вы что собираетесь делать? — спросила у него Линда, снимая с пояса телефон.

— Мы с Рози собираемся унять толпу. Правда, Рози?

12

Рози застыла в дверях, загипнотизированная хаосом, который открылся её глазам. В воздухе висел слезоточивый запах уксуса, смешанный с ароматами рассола и пива. Линолеум в проходе секции № 3 был забрызган горчицей и кетчупом, словно его кто-то от души заблевал. Туча из сахара и муки повисла над секцией № 5. Люди, которые толкали свои тележки через тот проход, кашляли, вытирали себе глаза. Некоторые из тележек буксовали, наезжая на россыпи сухих бобов на полу.

— Постой там секунду, — сказал Барби, хотя Рози и так не подавала признаков движения; она стояла, парализованная зрелищем, прижав мегафон себе между грудей.