Под крыльями Босфор

Посидели, распили бутылочку действительно превосходного шампанского. Шампанское оказалось, к моему искреннему удивлению, нашим российским «Крымским», а не каким-нибудь французским «Клико», или еще чем-либо подобным. Распили под мой неторопливый рассказ, потихонечку и не спеша. Рассказал и про свои новые награды – за что именно каждая из них получена. Про старые Сергей Васильевич и так знал. Про политику и судьбу России ничего говорить не стали. Все уже давно, еще в Ревеле, обговорено не по одному разу. Распрощался, откланялся генеральше и поднялся. Пора и честь знать. Остроумов проводил до выхода, распахнул передо мной дверь и столкнулся с дочерью.

– Папа, ты не один? – девушка замерла на пороге. Окинула меня быстрым взглядом, поморщилась при виде пустой бутылки на столе. Шагнула вперед, оглянулась, еще раз вернулась взглядом ко мне, в глазах промелькнуло понимание.

– Познакомься, Лизонька. Сергей Викторович, мой… – генерал замялся, не зная, как меня представить дальше, прикрыл дверь. – Давний знакомый еще по Ревелю.

Я подхватил фразу и помог выкрутиться Сергею Васильевичу в этом представлении:

– Полковник Грачев. Честь имею.

Прищелкнул каблуками, приветствовал наклоном головы, ручку только не стал целовать, еще чего не хватало. Только в этот момент корабль качнуло, девушка невольно шагнула вперед, и мне ничего не оставалось сделать, как подхватить ее за руки и поддержать. А как иначе? Иначе бы конфуз произошел. Она же прямо на меня бы и навалилась. Грудью. Взгляд сам собой опустился туда, куда ему и положено. Опомнился, глаза поднял, да уже поздно было. Не остался мой взгляд незамеченным.

– Отпустите немедленно. Что вы себе позволяете? – вырвалась из захвата девушка, отступила назад, к порогу, фыркнула возмущенно.

Только корабль снова качнулся, неплотно закрытая дверь в каюту решила самостоятельно распахнуться, девушку пришибить. И Остроумов, как назло, уже в сторону отступил, когда меня к выходу пропускал. Пришлось снова вмешаться, дверь перехватить. А она тяжелая, руку к девичьему плечу так и прижала. Да еще пришлось самому равновесие удерживать, свободной ладонью в переборку упираться. И Лизу снова на меня кинуло. И вновь я крайним остался. Ну да, кто бы сомневался. Оглянулся, а генерал за моей спиной ухмыляется. Нравится ему эта ситуация. А его супруге? Здесь ничего не понять. А мне? А мне нет! Мало того, что сам смутился от такой неловкости, так еще и девица эта…

А ничего так девица. Смотрю в серые глаза и… Отстраняюсь, протискиваюсь мимо девушки, бормочу что-то невразумительное и выскакиваю наружу.

Быстрым шагом проношусь по ковровой дорожке до трапа, взлетаю наверх… В себя пришел только в своей каюте. Стою посередине, хорошо еще, что из соседей никого нет. Глянул на себя в зеркало, чертыхнулся при виде красной смущенной собственной физиономии и… Рассмеялся. А хороша ведь, чертовка! А я-то что так рассмущался? Вел себя, как последний болван!

Глава 13

В каюте Остроумовы постарались не акцентировать внимание на недавнем курьезе. Но все равно Лиза весь вечер дулась на родителей. За что? А то непонятно… И на кого же еще дуться? Не на себя же? Не на свою же растерянность и настолько несвоевременную собственную оплошность? Не смогла на ногах удержаться… А родители… На то они и родители, чтобы всегда за все отдуваться…

«А этот, этот… Жаль, фамилию не запомнила, растерялась, – думала Лиза, укладываясь в постель. – По-олковник… За руки еще хватает! Ну и что, что сама не удержалась? Кто ему такое право давал – хватать? И маменька ведь промолчала? Почему? Она же обычно такая строгая… Потому что гость непростой? С папенькой он явно на короткой ноге, а это не каждому позволено, уж я-то знаю. В штабе, наверное, все время сидит… Потому и непростой, потому-то так быстро в званиях и вырос. Конечно, в штабе, сразу понятно! И наград-то сколько нацепил… Когда только успел… Папа́ сколько служит, а за все время только три ордена и получил! Ну да, правильно папенька как-то говорил маменьке: чем ближе к столице и государю, тем кормушка сытнее. Хлыщ столичный! Форма с иголочки и даже обмяться не успела! В Константинополь наверняка отправился, чтобы отметку в личном деле заиметь, мол, был на войне… Когда уже там все затихло. Это же не с турками лицом к лицу рубиться… Отметится и вновь к себе в столицу, очередной орден получать… Вместе со званием… У-у, шаркун паркетный!»

Я заснул сразу и впервые с отличным настроением, отключился без задних ног под мерное переваливание судна с боку на бок. Ночью проснулся, сходил в тот самый «кабинет» с двумя нолями на двери, на флоте именуемым гальюном, и снова отдался в объятия Морфея под мерное похрапывание сокаютника. У нас каюта тесная – только-только две койки и помещаются. Ну и маленький стол шириной в три ладони со шкафчиком… Как же без них пассажиру. Хорошо хоть такая каюта досталась. Мог бы вообще на судно не попасть.