Под гнетом окружающего

Но если такъ шли ея дла во время старыхъ порядковъ, то при новомъ положеніи, при продаж половины имнія, она окончательно потеряла голову, и выраженіе недоумнія почти не сходило съ ея лица. Въ былые годы, кром матери и тетки, жили на ше Дарьи Власьевны дти ея матери, прижитыя въ первомъ брак; это были дв сестры, старыя двственницы, и братъ, горькій пьяница и задушевный пріятель Николая Николаевича. Эти семь постоянныхъ членовъ ея семьи, не считая постоянно рождавшихся, выживавшихъ два-три года и потомъ умиравшихъ дтей, могли жить въ довольств и праздности при помощи двухсотъ душъ крестьянъ, составлявшихъ около ста двадцати тяглъ. Дв трети тяглъ были посажены на оброкъ, одна треть считалась на барщин, которая отправлялась по три дня въ недлю, такъ что каждый день лтомъ приходило на работу до тридцати пяти человкъ мужиковъ и бабъ, а въ случа слишкомъ запоздавшаго снокоса или жатвы длался общій сгонъ, то-есть собирались на барскую работу вс крестьяне, и барщинные, и оброчные. Тутъ являлось до четырехсотъ человкъ мужиковъ и бабъ, можетъ-быть, не успвшихъ додлать своихъ собственныхъ работъ. Такіе сгоны длались въ лто боле десяти разъ. Въ лто, отъ 23-то апрля, когда въ деревняхъ уже начинались полевыя работы, и до 24-то ноября, когда поканчивалось молоченье, Дарья Власьевна занимала, такимъ образомъ, своею работою до десяти тысячъ даровыхъ работниковъ, считая мужиковъ и бабъ. Конечно, при всей ея безалаберности, можно было при помощи этой массы жить, уплачивать долги, строиться и тягаться. Но, кром того, на нее шло до шестисотъ лошадей въ лто, такъ какъ мужики обязаны были представлять съ каждаго тягла по лошади на пашню и на возку сноповъ, а барщинные приводили съ собою лошадей на работу для возки копенъ, такъ что ихъ было въ распоряженіи барыни каждый день отъ пятнадцати до двадцати. Кром оброка въ двадцать рублей съ тягла, состоявшаго изъ двухъ душъ, каждый крестьянинъ долженъ былъ доставлять Дарь Власьевн по четверику малины, черники, брусники, орховъ и сушеныхъ грибовъ, по десятку яицъ, по заколотому полугодовалому птуху, да по двадцати аршинъ холста изъ барскаго льну. Сверхъ того, въ лтніе дни обязаны были являться и дти крестьянъ по зову барыни для сбора ягодъ и грибовъ на разные годовые запасы. Наступала зима, оброчные совсмъ не призывались на работу, только барщинные отрабатывали два дня въ недлю; но зато, когда нужно было везти масло на ярмарку или хлбъ въ городъ на продажу, то эти обязанности падали на однихъ оброчныхъ; барщинные, справлявшіе частныя подводы, возившіе дрова, сно и хлбъ на мельницу, не принимали участія въ этой операціи. Такимъ образомъ, Дарья Власьевна имла въ своемъ распоряженіи въ годъ до тысячи трехсотъ лошадей и до двнадцати тысячъ чоловкъ рабочихъ.

Новые порядки застали ее совершенно врасплохъ и съ уменьшившимся наполовнпу числомъ крестьянъ. Она не умла обращаться съ вольнонаемными людьми:- нтъ-нтъ, да и създитъ ихъ въ рыло, а они взяли скверную привычку за всякую ничтожную пощечину жаловаться, а судъ ввелъ еще боле скверный обычай брать за все штрафы, даже за то, что какого-нибудь Митьку Шестипалаго по щек ударишь. Прежде Дарья Власьевна въ сущности ничего не длала и только распекала старостъ и дралась собственными своими ручками за плохо исполненную работу; теперь ей приходилось самой и на поляхъ побывать, и присутствовать съ утра до ночи на молоченьи, чуть не зерна считать, и съ продажей хлба возиться, и за каждую мелочь платить; приходилось или оставаться безъ малины, брусники и грибовъ, или — просто и сказать-то смшно — покупать эти продукты! Платить — это было одно изъ самыхъ страшныхъ словъ для Дарьи Власьевны.

— Да помилосердуйте, отцы родные! — восклицала она. — Я же мужикамъ, холопамъ своимъ, волю дала, да я же имъ и за работу плати! Съ одного вола дв шкуры содрать хотятъ. Да этакъ никакихъ капиталовъ не хватить.

— Но вдь ваши деньги вернутся, вы за хлбъ посл вдвое возьмете, — успокоивали ее слушатели.

— Какъ это вдвое, благодтели? Да нешто хлбъ-то вдвое вздорожалъ? Не слыхала я этого что-то! Какія прежде цны стояли, такія и теперь стоять…

— Да вы не такъ поняли; вамъ говорятъ, что вы вдвойн вернете то, что заплатите за работу.

Дарья Власьевна въ тупомъ недоумніи моргала глазами и, вздыхая, произносила:

— Ужъ точно, что этого мн и во вки вковъ не понять. А одно то я понимаю, отцы мои, что въ конецъ разорилась моя головушка: и за работу-то я заплати, и земли-то у меня убавилось, и хлба-то у меня теперь, если рубль и выручишь при продаж, такъ половину за подводы отдашь… Вотъ он цны-то двойныя каковы…