Под британским флагом

Тридцативосьмипушечный фрегат «Фурия» был вооружен всего двенадцатью карронадами, двумя двадцатичетырехфунтовыми пушками и шестью восьмифунтовками, две из которых были погонными, а две — ретирадными. Экипаж был сокращен на двадцать процентов. Освободившееся место занял груз кофе и сахара и солдаты из шестьдесят шестого пехотного полка. Видимо, часть экипажа и пушки сняли якобы для размещения солдат, а заодно закинули в трюм три сотни тонн колониальных товаров, чтобы маленько подзаработать. Явно это была не капитанская инициатива, потому что командовал фрегатом двадцатилетний лейтенант Габриэль-Этьен-Луис ле Марат-Керданиэл, тяжело раненый в бою. Как мне рассказал юный мичман, спустивший флаг, лейтенант командовал кораблем всего полгода, простояв большую часть этого срока на рейде порта Тер-де-О, расположенного на одноименном острове архипелага Ле-Сент в группе Малых Антильских островов. Оттуда они и везли кофе и сахар. Кстати, груз основательно подмок, потому что в трюме уровень воды был в пять футов, которая натекла через наделанные нашими ядрами пробоины. В бою погибло тридцать пять французов, тридцать семь было тяжело ранено, а легкораненых не считали. На корвете погиб всего один комендор, когда взорвалась карронада, и ранены щепками и мушкетными пулями пятеро матросов и морских пехотинцев. Такая существенная разница в потерях объяснялась тем, что корвет сидел ниже фрегата и профессиональные навыки французских комендоров были никудышными, поэтому большая часть вражеских ядер пролетела выше, изрядно побив лишь фальшборт и грот-мачту. К тому же, мы выстрелили по сто двадцать девять зарядов на каждое орудие, а французы — около семидесяти. Точно сказать не смогли, потому что подсчет никто не вел. Подозреваю, что ребята прекрасно проводили время в колонии, не утруждаясь боевой подготовкой, а потом их послали в метрополию. По пути они встретили наш караван, и черт дернул напасть на флейт. Иначе бы разминулись с корветом и благополучно добрались до порта Брест.

Остаток дня и почти весь следующий мы занимались ремонтом обоих кораблей и перевозкой на «Хороший гражданин» французских офицеров, пороха и ручного оружия с «Фурии», на которую я назначил капитаном Роберта Эшли, придав ему лишь пять морских пехотинцев. Я не был уверен, что смогу довести так сильно поврежденный корабль до Галифакса, а малое количество людей будет легче эвакуировать. Снять всех французов не смогу, да и не захочу. На корвете нет места для трех сотен враждебно настроенных пассажиров.

К вечеру двинулись в путь. Фрегат «Фурия» шел впереди, разместив на корме три фонаря. Из запасных стеньг и обломков мы соорудили на нем фок-мачту и грот-мачту, но парусности для такого большого корабля было маловато, поэтому скорость развивал от силы узла три-четыре. Корвет шел сзади и с наветренной стороны, чтобы быстро подойти и воздействовать на пленных французов, если вдруг решат пошалить, поиграть в героев. К утру ветер раздулся и обе мачты на фрегате сломались. Пришлось взять его на буксир. Ровно через двадцать пять дней и только благодаря хорошей погоде мы добрались до порта Галифакс на полуострове Новая Шотландия, который в будущем станет канадской провинцией с таким же названием.

100

В двадцать первом веке Галифакс запомнился мне забавным инцидентом. Я не знал, что в Канаде нельзя фотографировать государственные учреждения без письменного разрешения властей, и щелкнул мобильником старый пакгауз возле порта. Смотрю, ко мне рысачат, насколько это позволял избыточный вес, два полицейских. С советских времен в меня забиты алгоритмы действий при встрече заграницей со шпиономанией, поэтому на всякий случай мигом удалил фотки. Подбегают копы и объявляют, что я нарушил такой-то закон, поэтому буду оштрафован на четыреста канадских долларов.

— Я ничего не фотографировал, — заявляю в ответ и даю им свой мобильный телефон: — Вот посмотрите, там нет ни одного фото.

Проверили — точно нет.

— Но мы видели, что вы фотографировали, — продолжают утверждать они.

— Вы видели, что я делал вид, что фотографирую, — возразил я. — Разве запрещено делать вид, что что-то делаешь? Я был уверен, что разрешено всё, что не запрещено.

— Да, это так, — согласились они. — А зачем вы это делали?

— Чтобы проверить, действительно ли в Канаде все соблюдают закон, особенно полицейские, — строгим голосом ответил я и перешел в наступление: — Ваши средства массовой информации постоянно обвиняют Россию в том, что в ней нарушают права человека, не соблюдают законы, а сами собираетесь наказать невиновного человека.

Они переглянулись и отвалили.