Под британским флагом

Видимо, подобная мысль пришла в голову и капитану французского фрегата, когда заметили корвет. Так понимаю, «Хорошего гражданина» на вражеском корабле заметили не сразу, потому что слишком увлечены были попыткой захватить флейт, но, как только это случилось, сразу прекратили стрелять, поставили все паруса и рванули в полветра на север. На месте французского капитана я бы разделался с корветом, а потом захватил бы купеческое судно. Вряд ли линейный корабль «Несгибаемый» успел бы подоспеть на помощь. Такая трусость навела меня на мысль, что есть шанс перейти на корабль более высокого ранга без Адмиралтейства. Я, конечно, не Нельсон, но переть буром тоже умею. Просигналив капитану Джошуа Брауну, что отгоню агрессора и вернусь, я погнался за фрегатом.

Скорость у нас была чуть выше, но при слабом ветре разница была незаметна. Я бы плюнул на погоню и вернулся к каравану, если бы от нас не убегали так трусливо. На фрегате отлично понимали, что линкор «Несгибаемый» уже точно не успеет нам на помощь, а давать бой не собирались. К наступлению темноты дистанция между кораблями сократилась до полутора миль. С фрегата стрельнули разок из ретирадной пушки. Ядро не долетело. К тому же, шло мимо. Мы не ответили. Меня больше заботило, что предпримет капитан фрегата ночью. На его месте я бы лег на обратный курс. Я приказал убавить паруса и выставить дополнительных впередсмотрящих, чтобы каждый наблюдал только за узким сектором, а не вертел головой во все стороны. Все равно будут вертеть, но в своем секторе, надеюсь, не пропустят фрегат.

С наступлением утренних сумерек заметили фрегат впереди и опять на дистанции мили три-три с половиной. Ветер задул более свежий, баллов пять, и зашел немного к югу, поэтому догонять стали быстрее. Фрегат был загружен основательно, сидел глубоко. На дистанцию около мили мы сблизились после восемнадцати часов погони.

В девять часов десять минут утра я отдал приказ:

— Погонным пушкам стрелять по готовности! Целиться по парусам!

С такого расстояния попасть бы хоть куда. Первые два ядра полетели за молоком. И следующие тоже. С таким же успехом нам отвечали две ретирадные пушки с фрегата. Только когда дистанция уменьшилась кабельтовых до пяти (немного больше девятисот метров), одно наше ядро порвало гика-шкот косой бизани. Парус потрепетал немного на ветру, после чего французские матросы закрепили гик по-новой. Несколько следующих ядер пролетело мимо, а потом одно опять попало в этот парус неподалеку от мачты и проделало в нем дыру. В ответ французы угодили нам в левую раковину, выбив кучу щепок, но не продырявив корпус и не зацепив никого из матросов. Еще несколько безрезультатных выстрелов — и мои комендоры сотворили прекрасное попадание, сорвавшее крюйсель с бизань-мачты. Вскоре французы в ответ оборвали нам кливер.

Дистанция между кораблями сократилась до пары кабельтовых — и обмен любезностями пошел интенсивнее. Мы быстро «раздели» бизань-мачту и сорвали главный парус и марсель с грот-мачты фрегата, а сами лишились всех кливеров и стакселей и главного паруса на фок-мачте. Вскоре мы сошлись борт в борт на дистанции метров сорок. Обычно на фрегатах на орудийной палубе стоят восемнадцатифунтовые пушки, и у корвета с его тридцатидвухфунтовыми карронадами было бы преимущество в весе залпа даже при меньшем количестве стволов. У этого стояли на правом борту, обращенном к нам, двенадцать сорокадвухфунтовых карронад и одна двадцатичетырехфунтовая пушка. Со шканцев в нас стреляли две восьмифунтовые пушки. Вес залпа был больше у французов. Мы брали темпом стрельбы, выдавая семь выстрелов против их четырех. И солдат у них на борту было больше. Судя по мундирам, фрегат перевозил какую-то сухопутную часть.

— Огонь ядрами по орудийной палубе! — приказал я своим комендорам.

Это было, наверное, самое продолжительное из моих морских сражений. Оставив только брамсели и двигаясь очень медленно, мы рубились со страшной силой. Дыма между кораблями сразу стало так много, что я видел только верхушки мачт фрегата. Мои комендоры не видели и этого. Они лупили в дым, надеясь, что ядра сами найдут цель. Заодно дым скрывал нас от вражеских пехотинцев. Пули буквально роями летали над моей головой. Фрегат был выше, и не обученные бою на море, сухопутные, французские пехотинцы брали слишком высоко.

Ориентируясь по мачтам, я старался удерживать корвет напротив фрегата. Впрочем, вскоре мы сбили у врага фок-мачту и грот-мачту, а он у нас грот-мачту, так что оба корабля практически стояли на месте. Где-то через час я заметил, что с фрегата стреляет меньшее количество орудий. Наверное, наши ядра вывели несколько из строя. На втором часу боя враг попал сперва в одну нашу карронаду, потом во вторую, а на третьем часу взорвалась третью, из-за чего их пришлось заменить на перетащенные с другого борта. Странно, что враги не сделали так же. Или мы уже переколотили более половины всех их орудий?!