Под британским флагом

Я стою на шканцах, смотрю на столицу Османской империи и вспоминаю, когда был здесь в последний раз. В окрестностях — без малого двести лет назад запорожским казаком, а в самом городе — без малого пять веков назад рыцарем Каталонской компании. В то время пала осажденная мусульманами Акра, а сейчас ее пытаются захватить новые крестоносцы-французы.

— Скоро будешь дома, — говорю на турецком языке стоящему рядом Али Шафаку.

Ему сорок два года, полноват, с круглым лицом, на котором подкрашенные хной, длинные и густые усы прикрывают частично большую черную родинку на правой щеке. Как догадываюсь, из-за родинки Али Шафак относится ко мне доброжелательно, как к собрату по несчастью. Хотя не отвергаю и то, что приязнь ко мне основана на том, что говорю на его языке, или не имеет видимых причин, зарождается на подсознательном уровне. Может, среди его предков было много русских женщин, и теперь русской крови в нем больше, чем турецкой.

— Аллах услышал мои молитвы, и мы благополучно добрались! — патетично произносит он, после чего деловым тоном спрашивает: — Ты не передумал, не хочешь принять предложение султана Селима, долгих лет ему жизни?

Послу было поручено султаном навербовать опытных английских капитанов. Пока не уговорил никого. Он предложил и мне послужить в турецком флоте командиром корабля третьего ранга. Я тоже отказался. Одной из причин было то, что придется воевать с русскими. Сейчас Османская и Российская империя собираются дружить против Франции, но я знаю, что союзнические отношения будут продолжаться не долго.

— Пока нет такого желания, — отвечаю я. — Может, когда закончится война с Францией…

— Предложение моего повелителя останется в силе. Такой отважный капитан не пожалеет, если поступит к нему на службу, — в который раз повторяет он.

Второй причиной отказа была липкость турок. Раздражает она меня.

— Чашечку кофе? — предлагаю я.

— Не откажусь! — радостно соглашается бывший посол.

Кофе и причиндалы для его приготовления я взял на последнем призе. Оказалось, что мой слуга Саид умеет прекрасно готовить этот напиток. К сожалению, готовит он кофе только для моих гостей и втихаря для себя и своих друзей. Я к этому напитку равнодушен.

— По-европейски? — спрашиваю я, когда мы заходим в мою каюту.

Посол с тремя женами, восемью детьми и служанками живет в офицерской каюте, которую ему уступили английские джентльмены после намека Горацио Нельсона. Контр-адмирал даже заикнулся, что лучше было бы уступить пассажирам капитанскую каюту, но я возразил, что адмиральская на «Авангарде» еще лучше подойдет для этой цели, после чего он согласился, что хватит и офицерской на корвете.

— Конечно, — голосом кающегося грешника произносит Али Шафак.

В Неаполе его приучили добавлять в кофе пару капель коньяка. Аллах не разглядит их в полной чашке. Люди придумали бога, чтобы играть с ним в дурачки.

В бухту Золотой Рог нас не пустили, разрешили встать на внешнем рейде в Мраморном море. В будущем здесь тоже будет рейд. Время от времени я останавливался на нем на несколько часов, когда работал под российским флагом, чтобы получить американские доллары от турецкого агента. Передавались они якобы без ведома турецких властей. Российские тоже якобы не знали о таких операциях. Идиотские законы заставляют изображать из себя идиотов тех, кто их должен выполнять. Экипаж работал по двум договорам: российскому и кипрской фирмы. По российскому получали примерно четверть зарплаты, с которой работодатель платил сумасшедшие налоги, а по второму — всё остальное, без всяких налогов, но только если находились на судне в момент получения наличных от турецкого агента. Списался с судна — задолженность получишь, если снова устроишься к судовладельцу Черноштану, не к ночи будет помянут.

Посла Али Шафака вместе с женами, детьми и слугами перевезли на берег. Первым делом они все вместе бухнулись на колени и помолились. После чего наняли арбу, запряженную двумя волами, на которую посол нагрузил свое барахло, детей и жен. Его самого везли верхом на нанятом коне, которого вел под узду хозяин. Слуги шли пешком.

Я высадился на берег вместе с ними и прошелся до ближайшего рынка пешком, что здесь непозволительная роскошь для офицера и любого другого богатого или знатного человека. Меня сопровождали двое слуг и трое морских пехотинцев, вооруженных палашами, поэтому местные торговцы вели себя скромно, насколько понятие скромность совместимо с турками. Впрочем, и византийцы, и их предки греки считали скромность недостатком. Я накупил две корзины всякой зелени и сладостей. Большую часть последних потихоньку съедят слуги, а я сделаю вид, что не замечаю этого.