Он услышал, как один из водителей сказал, что привезут еще несколько сотен убитых.
Дядя Альберт потянул Пино за рукав.
– Уйдем отсюда пока, – сказал он.
Пино, как послушная собака, последовал за ним в часовню.
– Вы ищете кого-то из близких? – спросил человек, стоящий за дверями.
– Сына моей родственницы, – сказал Микеле. – Его ошибочно приняли за фашиста и…
– Я вам сочувствую, но меня не интересует, как умер ваш родственник, – сказал человек. – Я хочу, чтобы тело опознали и забрали. Здесь возникает чрезвычайно серьезная угроза для жителей. У вас есть маски?
– Платки и камфора, – сказал Микеле.
– Сгодится.
– Тела лежат в каком-то порядке? – спросил дядя Альберт.
– В том порядке, в каком их привозили, и там, где мы нашли для них место. Вам придется искать. Вы знаете, как он был одет?
– В форму Итальянских ВВС, – сказал Микеле.
– Тогда вы его найдете. Идите по той лестнице. Начните с нижней восточной колоннады и двигайтесь к прямоугольным проходам у главной галереи.
Они не успели его поблагодарить, а он уже объяснял следующей скорбящей семье, как найти родственника. Микеле вытащил носовые платки и камфорные шарики из пакетика. Положил шарик в центр платка и связал концы, получилось что-то вроде мешочка, потом показал, как прижимать мешочек к губам и рту.
– Я научился этому на первой Великой войне, – сказал он.
Пино взял мешочек, уставился на него.
– Мы осмотрим нижние галереи, – сказал дядя Альберт. – А ты, Пино, начинай здесь.
Голова у Пино плохо соображала, но он открыл боковую дверь в восточной стороне часовни, а потом поднялся на верхний этаж колоннады. Параллельные открытые арки галереи тянулись метров на девяносто до восьмиугольной башни, в которой встречались три прохода.
В любой другой день эти галереи были бы почти пусты, если не считать статуй давно забытых государственных деятелей и ломбардской аристократии. Но сейчас колоннада и галереи за ней во всю свою длину представляли собой колоссальный морг, который теперь, после ухода немцев, принимал не менее пятисот трупов в день. Мертвые тела лежали по обе стороны открытых галерей, ногами к стене, а головами к метровому проходу между ними.
По галереям мертвых в этот день бродило много миланцев. Старухи в траурных одеждах прижимали черные кружевные шали к носу и губам. Мужчины помоложе вели жен, дочерей и сыновей, чьи плечи сотрясались в рыданиях. Над трупами, громко жужжа, летали зеленые мухи. Пино приходилось отмахиваться от них, чтобы не залетели в глаза и уши.
Мухи обсели ближайшее тело – человека в деловом костюме. Его убили выстрелом в висок. Пино смотрел на него не больше секунды, но этот образ запечатлелся в его мозгу. То же случилось и когда он посмотрел на следующее тело – женщину лет пятидесяти в ночной рубашке. Одинокая папильотка все еще оставалась в ее седых волосах.
Пино шел и шел, рассматривая одежду, отмечая пол и возраст, вглядываясь в лица, он искал среди них Марио. Он ускорил шаг, лишь мельком оглядывая мертвые тела, принадлежавшие, вероятно, прежде процветающим и влиятельным фашистам и их женам. Дородные. В возрасте. Их кожа посинела, покрылась трупными пятнами.
Он прошел по первой галерее до места, где пересекаются коридоры, свернул направо. Эта колоннада, более длинная, чем первая, выходила на площадь кладбища.
Пино видел задушенных, зарубленных, застреленных. Смерть во всех ее проявлениях. От числа убитых у него голова шла кругом, а поэтому он сосредоточился на двух мыслях: найти Марио и поскорее выбраться отсюда.
Вскоре он нашел его, тот лежал среди шести или семи убитых чернорубашечников. Глаза Марио были закрыты. В ране на голове ползали мухи. Пино огляделся, увидел лежащую простыню, поднял ее и накрыл тело Марио.
Теперь ему оставалось найти дядю Альберта и отца и уйти. Он бежал к часовне, одолеваемый клаустрофобией. Он обгонял других ищущих, тяжело дышал, тревога переполняла его.
Пройдя через часовню, он спустился по лестнице к нижней колоннаде. Справа от него семья заворачивала мертвое тело в саван. Он посмотрел налево – его дядя шел к нему из нижней галереи, прижимая платок с камфорой к губам и носу и мотая головой.
Пино подбежал к нему:
– Я нашел Марио.
Дядя Альберт опустил руку с камфорным мешочком и сочувственно посмотрел на него опухшими глазами:
– Хорошо. Где он?
Пино сказал ему, дядя кивнул, прикоснулся к руке Пино.
– Теперь я понимаю, почему ты был так расстроен вчера, – хриплым голосом сказал он. – Я… я тебе очень сочувствую. Она казалась такой замечательной девушкой.
Желудок у Пино завязался узлом. Он старался убедить себя, что Анны здесь нет. Но где тогда? Он направил взгляд за плечо дяди Альберта вдоль длинной галереи за ним.
– Где она? – спросил он, пытаясь пройти.
– Нет, – сказал дядя Альберт, становясь перед ним. – Ты не пойдешь туда.
– Дядя Альберт, лучше отойдите, иначе мне придется применить силу.
Альберт опустил глаза, отошел в сторону и сказал:
– Она в дальнем проходе справа. Тебе показать?
– Нет, – ответил Пино.
Глава тридцать вторая
Первой Пино увидел Долли Штоттлемейер.