Читаем Под алыми небесами полностью

На любовнице генерала Лейерса был все тот же халат цвета слоновой кости. Между грудей Долли расцвела, увяла и засохла алая хризантема крови. Тапочки с ее ног исчезли. Глаза и рот у нее были полуоткрыты в трупном окоченении. Она, умирая, сжала руки в кулаки так, что большие пальцы были не видны; он видел ее красные наманикюренные ногти, которые в сочетании с синюшной кожей делали картину еще более кошмарной.

А потом Пино увидел Анну. Слезы наполнили его глаза, дыхание стало коротким, прерывистым, он старался смирить эмоции, закипавшие в нем, пытавшиеся вырваться наружу. Его рот был приоткрыт, губы двигались в безмолвных словах скорби. Он опустился рядом с ней на колени.

Под бюстгальтером он увидел пулевое отверстие, и такой же, как у Долли, кровавый цветок расцвел на ее обнаженном животе. На лбу у нее той же помадой, которой партизаны немилосердно раскрасили ее губы, было написано «шлюха».

Пино смотрел на нее, обезумев от горя и скорби, дрожа от чувства утраты. Он убрал мешочек с камфорой от носа. Вдыхая жуткий запах тления, он развязал платок, вытащил оттуда камфору, стер помаду со лба и губ Анны, и наконец она стала почти похожа на ту Анну, которую он помнил. Он положил платок, сцепил руки и уставился на нее, ощущая запах ее смерти, вдыхая его глубоко в легкие.

– Я был там, – сказал Пино. – Видел, как ты умерла, и не сказал ничего, Анна. Я…

Слезы потекли из его глаз, он согнулся пополам.

– Что я наделал? – простонал он. – Что я наделал?

Слезы струились по его щекам, а он покачивался взад-вперед, глядя на обломки своей любви.

– Я предал тебя, – глотая слезы, сказал Пино. – В канун Рождества ты была вынуждена встать рядом со мной, пойти на этот огромный риск. Но я не сделал все, что должен был сделать. Я… я не знаю почему. Я даже себе не могу это объяснить. Я бы хотел стоять рядом с тобой у той стены, Анна.

Он потерял счет времени, стоя перед ней на коленях, почти не осознавая, что мимо него проходят люди, кидают взгляд на остриженную голову Анны и вполголоса отпуская комментарии на ее счет. Теперь они не могли ей навредить. Он был здесь, и они больше ничем не могли ей навредить.

2

– Пино?

Он почувствовал руку на своем плече, поднял голову, увидел отца и дядю.

– Мы собирались иметь… все, папа, – сказал Пино изумленно. – Наша любовь должна была длиться вечно, никогда не кончаться. Мы не заслужили этого.

Душа Микеле разрывалась.

– Ужасное горе, Пино. Альберт только что сказал мне.

– Это горе для нас обоих, – сказал его дядя. – Но мы должны идти, и мне тяжело говорить тебе об этом, но ты теперь должен оставить ее.

Пино хотелось подняться и избить дядюшку до полусмерти.

– Я останусь с ней.

– Нет, – сказал Микеле.

– Я должен похоронить ее, папа. Нужно, чтобы ее отпели.

– Это невозможно, – сказал дядя Альберт. – Партизаны проверяют, кто забирает тела. Они и тебя сочтут коллаборационистом.

– Мне все равно.

– Но нам – нет, – твердо сказал Микеле. – Я знаю, сынок, это больно, но…

– Знаешь? – воскликнул Пино. – Если бы здесь лежала мама, ты бы оставил ее?

Его отец ссутулился и отошел:

– Нет, я…

Дядя Альберт прервал его:

– Пино, именно этого хотела бы Анна.

– Как вы можете знать, чего хотела бы Анна?

– Я собственными глазами видел, как она любит тебя, в тот канун Рождества. Она бы не хотела, чтобы ты умер из-за нее.

Пино смотрел на Анну.

– Но у нее не будет ни похорон, ни надгробия – ничего.

– Я спросил у человека в часовне, – сказал дядя Альберт, – что будет с невостребованными телами, и он ответил, что все они получат благословение кардинала Шустера, будут кремированы и захоронены.

Пино медленно отвернулся от Анны и посмотрел на дядюшку, потом снова на Анну:

– Но куда я буду приходить…

– Чтобы поклониться ей? – спросил его отец. – Туда, где вы оба были счастливы, и она всегда будет там. Можешь мне поверить.

Пино подумал о маленьком парке в Черноббио на юго-западном побережье озера Комо, где Анна фотографировала его с ее лентой на голове и все казалось идеальным. Он посмотрел на холодное лицо Анны. Уйти от нее казалось ему предательством, которое не подлежит прощению.

– Пино, – тихонько сказал отец.

– Я иду, папа.

Он шмыгнул носом, отер глаза платком, оставив следы помады на своем лице, и подсунул платок, мокрый от его слез, под ее бюстгальтер.

«Я любил тебя, Анна, – подумал Пино. – И буду любить вечно».

Потом он наклонился, поцеловал ее и простился.

3

Пино поднялся на нетвердых ногах. Отец и дядя поддерживали его под локти. Он пошел не оглядываясь. Не мог оглянуться. Если бы оглянулся, то не сделал бы больше ни шагу.

Когда они вернулись в часовню, Пино уже шел без их помощи. Он пытался прогнать из головы образ мертвой Анны, вспоминая Анну в кухне Долли тем вечером, когда он спас генерала от смерти, Анну, которая рассказывала ему о том, как проводила на море утро своих дней рождения.

Перейти на страницу:

Все книги серии Азбука-бестселлер

Нежность волков
Нежность волков

Впервые на русском — дебютный роман, ставший лауреатом нескольких престижных наград (в том числе премии Costa — бывшей Уитбредовской). Роман, поразивший читателей по обе стороны Атлантики достоверностью и глубиной описаний канадской природы и ушедшего быта, притом что автор, английская сценаристка, никогда не покидала пределов Британии, страдая агорафобией. Роман, переведенный на 23 языка и ставший бестселлером во многих странах мира.Крохотный городок Дав-Ривер, стоящий на одноименной («Голубиной») реке, потрясен убийством француза-охотника Лорана Жаме; в то же время пропадает один из его немногих друзей, семнадцатилетний Фрэнсис. По следам Фрэнсиса отправляется группа дознавателей из ближайшей фактории пушной Компании Гудзонова залива, а затем и его мать. Любовь ее окажется сильней и крепчающих морозов, и людской жестокости, и страха перед неведомым.

Стеф Пенни

Современная русская и зарубежная проза
Никто не выживет в одиночку
Никто не выживет в одиночку

Летний римский вечер. На террасе ресторана мужчина и женщина. Их связывает многое: любовь, всепоглощающее ощущение счастья, дом, маленькие сыновья, которым нужны они оба. Их многое разделяет: раздражение, длинный список взаимных упреков, глухая ненависть. Они развелись несколько недель назад. Угли семейного костра еще дымятся.Маргарет Мадзантини в своей новой книге «Никто не выживет в одиночку», мгновенно ставшей бестселлером, блестяще воссоздает сценарий извечной трагедии любви и нелюбви. Перед нами обычная история обычных мужчины и женщины. Но в чем они ошиблись? В чем причина болезни? И возможно ли возрождение?..«И опять все сначала. Именно так складываются отношения в семье, говорит Маргарет Мадзантини о своем следующем романе, где все неподдельно: откровенность, желчь, грубость. Потому что ей хотелось бы задеть читателей за живое».GraziaСемейный кризис, описанный с фотографической точностью.La Stampa«Точный, гиперреалистический портрет семейной пары».Il Messaggero

Маргарет Мадзантини

Современные любовные романы / Романы
Когда бог был кроликом
Когда бог был кроликом

Впервые на русском — самый трогательный литературный дебют последних лет, завораживающая, полная хрупкой красоты история о детстве и взрослении, о любви и дружбе во всех мыслимых формах, о тихом героизме перед лицом трагедии. Не зря Сару Уинман уже прозвали «английским Джоном Ирвингом», а этот ее роман сравнивали с «Отелем Нью-Гэмпшир». Роман о девочке Элли и ее брате Джо, об их родителях и ее подруге Дженни Пенни, о постояльцах, приезжающих в отель, затерянный в живописной глуши Уэльса, и становящихся членами семьи, о пределах необходимой самообороны и о кролике по кличке бог. Действие этой уникальной семейной хроники охватывает несколько десятилетий, и под занавес Элли вспоминает о том, что ушло: «О свидетеле моей души, о своей детской тени, о тех временах, когда мечты были маленькими и исполнимыми. Когда конфеты стоили пенни, а бог был кроликом».

Сара Уинман

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Самая прекрасная земля на свете
Самая прекрасная земля на свете

Впервые на русском — самый ошеломляющий дебют в современной британской литературе, самая трогательная и бескомпромиссно оригинальная книга нового века. В этом романе находят отзвуки и недавнего бестселлера Эммы Донохью «Комната» из «букеровского» шорт-листа, и такой нестареющей классики, как «Убить пересмешника» Харпер Ли, и даже «Осиной Фабрики» Иэна Бэнкса. Но с кем бы Грейс Макклин ни сравнивали, ее ни с кем не спутаешь.Итак, познакомьтесь с Джудит Макферсон. Ей десять лет. Она живет с отцом. Отец работает на заводе, а в свободное от работы время проповедует, с помощью Джудит, истинную веру: настали Последние Дни, скоро Армагеддон, и спасутся не все. В комнате у Джудит есть другой мир, сделанный из вещей, которые больше никому не нужны; с потолка на коротких веревочках свисают планеты и звезды, на веревочках подлиннее — Солнце и Луна, на самых длинных — облака и самолеты. Это самая прекрасная земля на свете, текущая молоком и медом, краса всех земель. Но в школе над Джудит издеваются, и однажды она устраивает в своей Красе Земель снегопад; а проснувшись утром, видит, что все вокруг и вправду замело и школа закрыта. Постепенно Джудит уверяется, что может творить чудеса; это подтверждает и звучащий в Красе Земель голос. Но каждое новое чудо не решает проблемы, а порождает новые…

Грейс Макклин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги