Под алыми небесами

Пино заехал домой, переоделся, а потом поехал к дяде Альберту. Он припарковался и взял саквояж, который оказался легче, чем он предполагал. Заглянув в окно, он увидел, что тетушка Грета обслуживает двух немецких офицеров, обошел дом и постучал в дверь мастерской.

Ему открыла одна из работниц.

– Где сегодня твоя форма? – удивленно спросила она.

– У меня выходной, – ответил Пино, чувствуя на себе ее внимательный взгляд. – Вы можете сказать моему дяде, что я буду наверху, в кухне?

Она кивнула без особого энтузиазма.

Появился дядя Альберт; что-то, казалось, тяготило его.

– Вы здоровы? – спросил Пино.

– Как ты вошел?

Пино ответил ему.

– Ты не видел – кто-нибудь наблюдает за магазином?

– Нет, правда, я и не смотрел. Вы думаете?..

Дядя Альберт кивнул:

– Гестапо. Нам придется умерить пыл, уйти в тень, если получится.

Гестапо? Неужели они видели, как он выходил из машины с саквояжем генерала Лейерса?

Неожиданно угроза разоблачения оказалась как никогда реальной. Или гестапо вышло на дядю Альберта? Пино вдруг отчетливо вспомнил, как Туллио кричал на палачей, и подумал, хватит ли ему мужества вести себя достойно, если его разоблачат и поставят к стенке?

Не исключая вероятности того, что агенты гестапо могут в любую минуту ворваться в дверь, Пино быстро рассказал о путешествии генерала Лейерса в Швейцарию, о его возвращении под хмельком и о том, как генерал забыл саквояж в машине.

– Открывай, – сказал дядя Альберт. – Твоя тетушка будет переводить.

Дядя Альберт вышел, а Пино достал ключ, изготовленный по восковому слепку, и вставил его в первый замок. Пино пришлось повозиться, прежде чем замок поддался. Второй открылся быстрее.

Тетя Грета вошла в кухню, она побледнела, на ее лице появилось выражение нерешительности, когда она увидела папки, которые Пино вытащил из саквояжа.

– Я почти не хочу смотреть, – сказала она, но раскрыла верхнюю папку и принялась просматривать ее содержимое; тут вернулся дядя Альберт. – Это планы укреплений Готской линии. Целыми секциями. Нужна камера.

Дядя Альберт быстро сходил за камерой, и они принялись фотографировать страницу за страницей и фиксировать те позиции на картах, которые они считали ценными для союзников. В одной из папок обнаружилось расписание поездов, курсирующих из Италии в Австрию. В другой описывались склады вооружений и их местонахождение.

На самом дне они нашли незаконченный рукописный меморандум Лейерса, адресованный генералу Карлу Вольфу, главе частей СС в Италии. В меморандуме ясно говорилось, что война проиграна, приводились сведения о быстро истощающейся материальной базе, о наступлении союзников до начала снегопадов и об отказе Гитлера прислушиваться к его боевым генералам.

– «Мы должны смотреть правде в глаза: долго нам не продержаться, – перевела тетя Грета. – А если мы будем упорствовать, то ни от нас, ни от Отечества ничего не останется». Это все. Подписи нет. Он еще не закончил.

Дядя Альберт задумался, потом сказал:

– Опасно писать такие вещи. Я это отмечу и попрошу Баку передать утром.

Радист, который выступал в роли плотника, изготавливающего шкафы и стеллажи для квартиры Лелла, передавал союзникам сведения, подсоединяясь каждый день после Рождества к немецким передачам. Пока все работало, как в сказке.

– Что мне делать теперь? – спросил Пино, вернув папки в саквояж.

– Отвези саквояж ему, – сказал дядя Альберт. – Сегодня же. Скажи, что кто-то увидел его в гараже и нашел тебя.

– Будьте осторожны, – сказал Пино и вышел через заднюю дверь, миновав теперь уже безлюдную мастерскую.

Он почти дошел до «фиата», когда услышал:

– Halt[27].

4

Луч фонарика осветил Пино, остановившегося с саквояжем Лейерса в руке.

К нему подошел лейтенант СС в сопровождении полковника Вальтера Рауффа, главы миланского гестапо.

– Документы! – сказал лейтенант по-итальянски.

Пино поставил саквояж и, стараясь сохранять спокойствие, вытащил из кармана документы, включая и пропуск от генерала Лейерса.

– Почему не в форме? – спросил лейтенант.

– Генерал Лейерс дал мне двухдневный отпуск, – ответил Пино.

До этого момента полковник Рауфф, человек, приказавший убить Туллио, не произнес ни слова. Но теперь, пнув саквояж носком сапога, спросил:

– А что здесь?

Пино уже смирился с неизбежностью собственной смерти.

– Это саквояж генерала Лейерса, полковник. Швы разошлись, и он попросил меня привезти его в мастерскую для ремонта. Теперь я везу саквояж обратно генералу. Хотите поехать со мной? Спросить его? Могу вам сказать, что он был пьян и в дурном настроении, когда я от него уходил.

Рауфф внимательно смотрел на Пино:

– Почему вы для ремонта приехали именно сюда?

– Здесь лучшая мастерская кожаных изделий в Милане. Все это знают.

– Не говоря уже о том, что это мастерская вашего дяди, – сказал Рауфф.

– Да, и это тоже, – сказал Пино. – Семья в трудную минуту всегда поможет. У вас была еще возможность погонять волов, полковник?

Рауфф так долго разглядывал его, что Пино уже решил, что зашел слишком далеко и ему конец.

– После того раза – нет, – сказал наконец шеф гестапо и рассмеялся. – Передайте от меня привет генералу Лейерсу.