Почтальон

В отделе милиции у задержанного взяли отпечатки пальцев, сфотографировали, отобрали верхнюю одежду и кошелёк, нашли кастет в кармане пиджака, но ничего на это не сказали, те, кто его оформлял, вообще мало говорили и причину задержания не озвучивали, а Сергей не спрашивал. По своему опыту он знал, что когда придёт время, ему всё расскажут и даже покажут, а до того арестант должен страдать от недостатка информации, и к приходу следователя окончательно созреть и упасть тому в руки.

Что произошло, Сергей понял, едва его завели в камеру. Человека, который там сидел, он видел вживую один раз в жизни, когда тот наставил на него пистолет.

– Значит, нашли Глашу, – Травин уселся на нижнюю койку, подложив подушку под спину. – Давно сидишь?

Лакоба некоторое время сопел, глядя на Сергея с нескрываемым раздражением.

– С чего ты взял, что нашли? – наконец сказал он.

– Сам подумай, – Сергей встал, достал с верхней шконки ещё одну подушку, – ты – главный подозреваемый, вполне мог убить Екимову из ревности. Про меня следствие думает, что я тоже вроде как какие-то знаки внимания ей оказывал, а потом вдруг выяснил, что она от тебя уходить не хочет, да и прикончил её.

– Так это ты? – таможенник вскочил, сжал кулаки. – Да я тебя…

– А ну сядь, – резко сказал Травин, – что ты как мальчишка себя ведёшь. Не было ничего, но ты считал, что было, и они так же думают. Уяснил?

– Нет. Почему они её не спросят?

– Потому что мертва она, – Сергей поёрзал на двух подушках, взглянул на ту, что лежала над Лакобой, – или без сознания, но это вряд ли, тогда бы нас рассадили по камерам. А так сейчас, наверное, слушают, что мы друг другу наговорим. Тебя как звать-то?

– Леонтий, – нахмурился Лакоба, – эй, зачем такое говоришь? Женщина умерла, а ты спокойный такой. Значит, не ушла она?

– Не знаю. Следствие, Леонтий, должно фактами оперировать. А факты таковы, что её больше двух недель не было нигде. Думаю, что в ту же пятницу, тринадцатого, всё произошло.

– Плохой ты человек. Жестокий, разве можно сразу нехорошее думать.

– Ты из себя институтку-то не строй, небось, в войну не цветочки поливал, всякое в жизни случается. Нам с тобой, гражданин Лакоба, надо всё вспомнить, самые мелкие детали, чтобы следствие, когда спросит, могло настоящих убийц найти, потому что не должны эти гниды на свободе оставаться. Ты хочешь этого?

– Конечно хочу, – набычившись, сказал Лакоба. – Только меня уже два раза допрашивали.

– Тогда трупа у них не было. Погоди, не кипятись, вот как сделаем. Давай я тебя допрошу, а потом ты меня. Глядишь, кое-что выясним.

Лессер сидел в соседней камере и делал пометки, разложив листы дела на большом столе. Травин вёл допрос, словно раньше этим уже занимался, следователь поставил отметку на протоколе – «запросить личное дело», поморщился. Матюшин ещё неопытный, разве можно так опрашивать, столько всего упустил.

Во-первых, ни в одном протоколе не было сказано, что Екимова сначала зашла к себе, а точнее к Лакобе в комнату, и уже после этого пошла разносить письма, девять адресатов, которые появились в допросном листе позже – чернила почти незаметно, но отличались, значит, Матюшин потом их приписал.

Во-вторых, Лакоба помнил, что записку нашёл только утром в субботу, казалось бы, чего тут странного, ну упала и упала, но Травин вцепился в это и выяснил, что окно на ночь Лакоба всегда старается закрывать, потому что каждый день с рассветом мимо проходит кавалерийский эскадрон погранотряда, и от грохота подков по булыжной мостовой таможенник просыпается. Вот и в этот раз он точно окно закрыл, потому что холодно было, но как как утром открыл, не помнит. Ещё почтальон выяснил, что лист бумаги валялся за столом, а ветер сдул бы его, скорее всего, на середину комнаты.

– Вот субчик, подозрения от себя отводит, – Лессер скривился, поправил наушники. Плохо, что не научились пока изображение передавать, он бы на этих двоих полюбовался, ну ничего, ещё успеет.

Про то, что Лакоба видел Дмитрия Сомова, ни в одном протоколе не было, Матюшин не спросил, а таможенник на допросе говорить не стал. Матюшину не стал, а Травину рассказал, что пришёл как-то раз домой в обед и застал человека, который в их дверь стучался. И что этот человек принёс вещи для Глаши, Лакоба его в комнату затащил, расспросил хорошенько, пригрозил даже, и выяснил, что это родственник её, седьмая вода на киселе. Лессер знал, что этот якобы родственник – Дмитрий Сомов, и Екимовой он бывшим женихом приходится, он придвинул к себе папку с допросами вольнонаёмного работника погранотряда, нашёл нужный лист, где Сомов говорил, что два раза заходил домой к Екимовой.