Почтальон

– Думаю, это ничего не даст, все факты, доказывающие преступление, налицо. Свозим нашего мокрушника на опознание Екимовой, но если даже если это он её убил, хуже ему уже не станет.

– На опознание двое заявлены, – быстро сказал Радзянский, – для троих и машина другая нужна, или две, я на себя ответственность брать не буду пешком вести. Один из них, Травин, вообще бывший сотрудник уголовного розыска, я его дело по линии НКВД получил, выгнали за проступки.

– Личность тёмная, – согласился Политкевич, – но доказательств его вины вроде нет?

– Пока нет. Так ведь?

Следователь пожал плечами.

– И вообще, – Радзянский понизил голос, – как бы не прибили этого Сомова по дороге, уж очень ребята на него злы, придётся абы кого с ним не отправлять.

– Пусть держат себя в руках, – зло сказал Политкевич. – И так наворотили дел. Привезёшь сначала тех двоих, потом Сомова. Что насчёт Юткевича думаешь?

– Из старых спецов, может сочувствовать, – начальник адмотдела вытащил из серебряного портсигара папиросу, постучал мундштуком по столу. – Это у Семичева надо спрашивать, его кадр.

– Пустое, – сказал Лессер, – все факты против этого Сомова, отпечатки пальцев совпали, на ноже есть ещё одни, полустёртые, только неизвестно чьи. Он сейчас в таком состоянии, что любого оговорит, лишь бы выкарабкаться. К тому же Юткевич без перчаток был, как бы он это провернул? Это ж надо было бы так подгадать, чтобы зарезать Прохорова, который тоже не лыком шит, потом полоснуть себя по груди, стереть отпечатки, вложить нож Сомову в руку, а ведь Сомов вполне мог Юткевича прирезать, пока караул не опомнился.

– Вот и я думаю, брешет, – Политкевич вытащил трубку, повертел её в руках и убрал обратно в карман. – Ножик этот не проверяли на причастность к убийству на заставе?

– Криминалист говорит, разрез похож, но точно сказать не может, трупы похоронили давно. Если достать, там гниль пошла, не увязать никак.

– Жаль, поторопились мы, надо было их на ледник положить.

Лессер деликатно промолчал.

– С теми двумя донжуанами что делать?

– Их милиция задержала, и правильно сделала, – следователь качнул головой в сторону начальника адмотдела, – доставила в отделение для проведения следственных действий. Я с ними и Сомовым опознание тела проведу, потом опрошу ещё раз каждого отдельно, предупрежу, чтобы готовы были в любой момент на допрос явиться, если новые обстоятельства вскроются, и отпущу. Как и договаривались, к девяти вечера жду всех подследственных в прозекторской во Второй больнице, Сомова чтобы берегли как зеницу ока. Вацлав Феофилыч, ты к себе сейчас на Батория? Меня до суда не подбросишь?

– От Семичева толку нет, Радзянский тоже мышей не ловит, на двух стульях сидит, ломбард обнесли, а его милиционеры на рабочем месте пьянствовали, хотя должны были улицы обходить, если бы не Травин, утёк бы Сомов, – пожаловался Политкевич, когда они сели в чёрный закрытый «форд», – Гриша, сначала в суд заедем, Генриха Францевича завезём. Как думаешь, если он свою почтальоншу пришил, то вполне мог всё как надо обставить, без улик, как думаешь?

– Думаю, это всё же Сомов, но на опознании видно будет, даже опытные себя выдают. За Травиным и Лакобой проследить надо, я их после опознания сразу отпущу, когда человек в камере сидит, он бесполезен, а так они друг друга подозревать будут. И вообще, я бы на твоём месте этого Травина привлёк к делу, он и Сомова задержал, и Лакобе допрос учинил, и Матюшина заставил по свидетелям пройтись. Даже если виноват, так быстрее себя выдаст.

– Получил и я его дело, парень у Емельянова в Московском угро работал, недолго, правда, потом на коммунальное хозяйство перевели, кому-то дорогу перешёл. Отметка в деле стоит – в оперсостав не брать, я было сунулся узнать, за что, знаешь, что мне сказали?

– Оружие не чистил?

– За пьянку. Да если так взяться, половину надо из органов метлой, и потом сидеть смотреть, как бандиты вольно себя чувствуют. Травина надо использовать, ты его по линии суда привлеки, есть ведь у вас какие-то помощники из рабочих.

– Попробую, для этого разрешение прокурора нужно.

– Я ему позвоню после праздника. Мне целый отчёт сегодня к ночи посылать Домбровскому, – начальник оперсектора вздохнул, – а кроме этого Сомова, нет никаких зацепок по делу. Тут ещё бюрократию развели, а помнишь, как на Западном фронте с контрой разбирались? Виновен – к стенке, и никакой волокиты. Эх, вот время было боевое, честное, там белые, тут красные, там чужие, тут свои.

– Если к Первомаю успеть надо, списывай Сомова в адмотдел, – предложил Лессер, – он до суда минимум две недели просидит, пока адвоката назначат, пока прокурор дело утвердит, но высшую социальную меру мы ему обеспечим. Я все техвопросы Матюшину оставлю, пусть по свидетелям бегает и с криминалистами беседует, он хоть и неопытный, но прыткий, старается. А допрашивать сам буду, если кто что скажет про контру, ты первым узнаешь, и тогда у тебя другие подозреваемые появятся. И вообще, можно подумать, у тебя других дел нет и доложить нечего.