Почтальон

– Отлично, – не покривив душой, сказал Травин, – и что, почему другие так не делают?

– Да вот же он, конверт, вы же видели его. Ответ пришёл от товарища Маскальского, что моё изобретение оценили. Представляете, по моей схеме будут делать совершенно новый приёмник. Нет, вы послушайте, какой звук, – изобретатель протянул Травину наушники, в них что-то гудело и щёлкало. – Мы даже из Америки сможем передачи принимать. А главное, лампы здесь две, и менять их можно в три раза реже, это же какая экономия в масштабах страны!

– А что, – Сергею идея понравилась. – Вы, товарищ Савушкин, для меня такой сможете собрать? Я заплачу сколько нужно.

– Конечно, конечно. Надо будет купить приёмник П-5, он стоит 10 рублей 45 копеек, к нему лампы по два рубля, их правда сейчас нет, в Ленинграде закажу, а остальное я вам сделаю совершенно бесплатно.

– Нет, бесплатно не надо, – Травин достал из портмоне две бумажки, – давайте так, вот вам двадцать рублей, и я заберу ваш приёмник, а вы себе сделаете другой. Двух червонцев достаточно?

– Лучше три, а то у меня денег не хватает на новый образец, – сказал изобретатель. – А вы точно разберётесь, как им пользоваться? Нет, давайте покажу и напишу. И про антенну не забудьте, метров сорок нужна. Вот такая.

Он показал на здоровый моток проволоки.

Получалось, что Глаша занесла письма и журналы сразу, как только вернулась домой. Травин вышел на улицу, прошёл двести метров в сторону старого города до пересечения с улицей Алексеевской, в пятиэтажном доме, выстроенном на рубеже веков, находились почти все остальные адресаты. Там Сергей обнаружил одного получателя «Псковского набата», жившего на третьем этаже, и одного, которому Глаша принесла письмо.

– Говорите, в восемь вечера это было? – уточнил он у женщины, пытавшейся овладеть примусом, она так быстро двигала его рукояткой, что тот, по мнению Травина, должен был сгореть хотя бы от стыда.

– Как есть в восемь, – женщина запыхалась, но от примуса не отставала, – часы у меня с боем, восемь и пробили, когда она пришла, швырнула письмо и спиной повернулась. А этих вот, о которых вы спрашиваете, я не знаю, может, видела, но сами смотрите, сколько тут жильцов, большей частью приезжие, хорошо если со своей квартиры знакомы, и ладно.

Для порядка Сергей ещё раз постучал в двери, подождал, но получатели писем, видимо, нашли себе занятие поинтереснее, чем сидеть по своим углам. Оставался ещё один, девятый, тот, кто выписывал «Мурзилку». Частный дом находился на Алексеевской улице, но не на той, по которой Травин ходил на работу и обратно, а по другой, тянувшейся от Крестьянской к Алексеевской слободе. Сергей этот адрес оставил напоследок, непонятно, что заставило Глашу взять именно его, а не ограничиться двумя почти соседними домами.

Но перед этим Травин ещё раз вернулся к дому Станкевича. Там он взглядом отметил окно комнаты таможенника, оно выходило на проезжую часть и было закрыто. Из соседнего окна неслись звуки патефона, видны были силуэты танцующих людей, на первом этаже кто-то громко читал новости и смеялся. Взгляд зацепился за крышу – там знакомый Травину человек крепил что-то к шпилю.

– Инженер это, – рядом с Сергеем остановилась пожилая женщина. – Житья от него нет, всю крышу проволокой запутал, а если гроза, сгорим к чёртовой бабушке. Я уж и в милицию писала, толку нет.

– Савушкин? – уточнил Травин.

– Они. Как есть преступный элемент, смотри, словно горный козёл прыгает, и ведь нет страха у человека.

Савушкин и вправду вёл себя бесстрашно, он долез до середины шпиля и там распутывал что-то двумя руками, держась ногами за опору. Казалось, ещё чуть, и свалится с высоты тридцати метров, но инженер, видимо, не в первый раз такое проделывал.

– Все люди как люди, – женщина нашла собеседника и упускать не собиралась. – У этого ни жены, ни детишек, бобылём живёт.

– И что, не водит никого к себе?

– Была у него одна, но потом к другому прибилась, в нашем же доме нашла, шалаболка. Он вешаться хотел, да перехотел, ирод.

– Прям так и вешаться?

– На своих проводах повис, пожарные снимали, ух и страсти тут были, а потом вроде как поутихло.

– А как пассию его звали?

– Кого?

– Ну эту шалаболку.

– Да Глашка же, почтальонша.

Травин усмехнулся. Если предположить, что Глаша не сбежала куда-то, то вот он, готовый подозреваемый, прыгает по крышам. Убийство из ревности – банальнейшая ситуация.