Почерк

– Должен, – улыбнулся контролер, – но не знаю. Я на этой линии в первый раз.

Из низины мимо закрытого на зиму фуникулера Гастон поднялся к улицам. Поезда уже не было видно, и вообще ничего не было видно. Он решил потратить деньги на завтрак и забрался ночевать на какой-то чердак. Укрыл ноги свитером, согрелся и подумал, что никто не знает, где он сейчас. И проспал до позднего утра, так что его разбудили не холод и птицы, а люди, торопящиеся по своим делам.

Он прожил в N всю осень и зиму. Конечно, у города было название, но на карте его не было, и вообще, спроси у кого во Франции, вряд ли кто-то ответил бы, что слышал о нем. Все вещи в мире делятся на те, которые есть и которых нет, но с N так получалось, что он вроде был, и в то же время его немного не было.

Зима прошла как один день, а когда закончилась, Гастон даже не вспомнил, чем занимался. Он подрабатывал за еду и ночлег в автомастерской. Бесконечно что-то откручивал и прикручивал, но словно спал. И еще потому так могло казаться, что за зиму ничего не произошло. Хозяин спросил сначала, кто он, и Гастон сказал:

– Я с севера, ищу работу.

И хозяин взял его, как будто это было именем и документами. Из маленького окна комнаты, где Гастон спал, была видна крепостная стена. В феврале на ней полежало немного снега, а до и после это была просто стена. И вот наступил март. Одновременно с теплом навалилось много работы, Гастон тоскливо посматривал в сторону центра. Там по субботам шумел рынок, на улицах, убегавших лучами от мэрии, находились бары и даже кинотеатр. Но ходить туда не было времени. А в начале мая хозяин умер. Пришли несколько родственников. Гастон помог обмыть тело, съездил с ними на кладбище, а потом даже был приглашен в дом. Ему выдали немного денег, налили стаканчик.

– Муж ценил вас, – сказала вдова, – говорил, что вы очень спокойны и очень наблюдательны. Смотрите на механизм и видите как будто каждую деталь отдельно. Такие люди редкость.

– Спасибо, мадам, – сказал Гастон.

Он с интересом рассматривал столовую, где наравне с большими тарелками и вазами красовались на полках мячи регби и фотографии команд, словно семейные. И потом уснул последний раз в своей каморке, опечаленный воспоминаниями о теле хозяина. Потому что впервые видел мертвеца не издали и впервые опускал его в землю.

Весь следующий день он проходил в поисках работы. Оказавшись на вокзале, обнаружил, что названия на фасаде не появилось. Впору было усомниться в реальности существования города, ущипнуть себя и проснуться наконец от этой зимы. Но все вокруг было очень реальным: подпекшаяся к вечеру трава, полицейские или, например, булочник, который закрывал лавку и раздавал непроданный хлеб бродягам. Все это было реальным и тоже никак не называлось. Посмотрев на птиц, Гастон направился в центр. У него было немного денег, так что он решил посидеть в баре и, может быть, сходить в кино. Таща себя, как нагруженную телегу, уже уставший, он поднялся по мосту. Тут ездили машины, велосипедисты, все щебетало, как те привокзальные птицы, и витрины отражали закат. С одной стороны, было грустно оттого, что умер человек, негде ночевать и нечего есть, но с другой – вот он, этот вечер, стоял перед ним свежий, теплый, живой, и хотелось просто дать съесть себя с потрохами, а думать после. Милая девушка закрывала один из магазинов. Гастон хотел было спросить совета, в какое заведение лучше отправиться, но потом подумал, что может обидеть ее таким вопросом, предположив, что она разбирается в барах. И не стал спрашивать.

И вскоре присел на открытой веранде бара «Крылатый муравей». Он не торопясь пил пиво, когда к нему подошел человек в костюме. Человек ничего не говорил, но и не уходил.

– Добрый вечер, месье, – сказал Гастон.

– Добрый вечер.

– Мы вроде бы незнакомы.

– Вы заняли мое место.

– Могу пересесть, – сказал Гастон.

– Сидите, сидите. Просто сюда никто никогда не садится. Могу я узнать, почему вы выбрали этот стол?

Гастон глотнул пива и сказал:

– Я сижу по солнцу и против ветра. Солнце падает на остальных, бьет в глаза, я же их прекрасно вижу. А ветер – наоборот. Он дует сюда, и никто не чувствует моего запаха.

– У вас какой-то особый запах?

– Сегодня не слишком отличный от остальных, – сказал Гастон, поднял вверх пустой стакан и засмеялся. Незнакомец тоже засмеялся. Выпили еще, а потом он сказал:

– Хочешь поработать?

Поверив в свою звезду, Гастон потратил франк и переночевал в ночлежке на свежих простынях. Утром он разыскал неприметный кирпичный домик, утопленный в линии других домов. Здесь на юге это было необычно – встретить здание из кирпича. Гастон полюбовался на него некоторое время, не испытал никаких чувств и вошел. Бюро находилось на первом этаже.

– Мы – статистическая компания, – сказал вчерашний незнакомец, – работа у тебя будет простая. Смотри, – и он отдернул шторку, – это план города. Вот это – старая часть, вот это построили в десятых годах, до войны, а тут, у железной дороги, видишь?

– Нет.