Почерк

– Память всегда в цене, – сказал майор, – тело выбросят, а память переставят в новое…

Сержант уселся рядом с женщиной и не знал, как ее успокоить. Стакан воды у нее уже был, а приобнять было как-то не по уставу.

– У меня… Все в нем было, – сказала женщина, – все мысли, воспоминания, все люди, весь мир – это был он, мой Ванечка.

– Что тут скажешь, – майор встал, – ничего не скажешь. Пишите заявление.

Сержант положил на стол бланк, куда нужно было вписать данные человека и согласие на блокировку. Женщина погладила бумагу, как лоб умирающего, дрожащей рукой обмакнула перо в чернила.

Это случилось с ней впервые. Многие меняют любимых по своей воле, или несчастный случай отнимает близкого человека. У подруги тоже прошлым летом на вокзале пропал муж. Что, как – непонятно. Искала сама, искала полиция (ничего не скажешь, хорошие ребята попались из узлового отделения), но как след простыл. Пришлось заблокировать. Или вот у брата… Три года назад… Отдыхал с девушкой на море, не уследил… Волна накрыла… Делали искусственное дыхание, удалили всю воду из легких, но так и не очнулась. Заблокировал, погоревал и нашел новую. А что поделаешь? Это раньше, в прежние века, человек мог жить один, наслаждаться одиночеством или, допустим, книгами, где заключена мудрость. Но прогресс не остановить, таков мир теперь: вся наша жизнь, все воспоминания, вся душа – в них, в любимых.

Ночью женщина не спала. То плакала, то просто сидела у окна, где они провели столько времени вместе. Это был их мир, их окно, их стена напротив. Ведь люди оттого и бывают близки, что подолгу видят одно и то же.

Наутро она отправилась в Центр Восстановления. Очень вежливый молодой человек (ничего не скажешь, сервис стал лучше) усадил ее у окна и ушел с заявлением. Она смотрела вниз на проплывающие автобусы, на реку, пила кофе и думала о том, что все наладится. Молодой человек вернулся, позвал за собой. Они прошли сквозь прозрачный коридор, даже голова немного закружилась, оттого что небо было везде, и оказались в Комнате Встреч.

– Встречайте, – сказал молодой человек, – вот он, как говорится, ваш Ваня. – Ассистенты сняли крышку красивой коробки (ничего не скажешь, научились делать). – Ничем не отличается, даже лучше стал.

Женщина погладила спящего еще где-то в черной бездне Ваню.

– Лучше? Разве он не идентичен?

– Идентичен, не волнуйтесь. Даже морщинки. Но в последние годы возникли новые технологии, просто в каких-то мелочах понадежнее. Сердце стабильнее, работоспособность. Засыпать не так быстро будет.

Облака со всех сторон окутали комнату.

– Сейчас подключимся к облаку – и все.

Он подвел ее к компьютеру и тактично отвернулся. Женщина ввела Ванин пароль, система откликнулась, раскрасила экран полевыми цветами. Стояли у окна, смотрели в пустоту.

Рубашка у молодого человека была отлично отглажена, пахла ромашкой, и женщина порадовалась за него.

Минут через десять Ваня открыл глаза, она бросилась целовать ему руку.

– Что случилось? – спросил Ваня. – Ну, успокойся. Не начинай.

Она решила отметить этот день и сделать что-нибудь необычное.

– Давай спустимся на землю, погуляем?

– Думаешь? Это же дорого. Потом месяц будем экономить.

Она поцеловала его.

– У меня есть немного денег. Ну что мы все жмемся? А жить когда?

– Ну, пойдем.

Добрались быстро. Сначала на маршрутке до окраины, где стояли старые, еще прошлого века стодевятиэтажки. Праздник праздником, а спускаться на землю в центре было в три раза дороже. Потом недолгая проверка, оплата и – вниз на лифте. На выходе их предупредили:

– Обратно – до наступления темноты. В восемь лучше быть здесь.

– Конечно, – улыбнулась женщина.

– Сами знаете, что происходит. Вы сохранялись?

– Конечно, сегодня.

Потом поехали в центр и гуляли, смотрели на птиц, которые не долетали высоко, туда, где живут люди. Ели мороженое, держались за руки.

– Я так испугалась, – сказала она.

– Понятно, – сказал он.

– А что ты чувствовал?

– Даже не знаю. Кто-то напал сзади, а потом сразу очнулся.

– Я так испугалась… Помнишь, когда мы были внизу последний раз?

– Не помню. Лет десять?

– Больше.

– Ну, прости. Это же не важно.

– Я никогда никого не восстанавливала. У меня, кроме тебя, никого ведь не было.

Так долго гуляли, что забыли о времени, и пришлось переплачивать – успевали подняться вверх только из центра.

Пока он возился в прихожей с обувью, она пробежала в комнату и зашторила окно.

– Еще ведь светло, – удивился он.

– Именно поэтому. Иди сюда.

Он смиренно подошел.

Не было большего счастья, чем проснуться в его объятиях.

Он немного похрапывал, потом открыл глаза. Захотел убрать руку, но она удержала.

– Я хотела бы жить здесь, у тебя под мышкой.

Потом поднялась, засуетилась. Вымыла его в душе, вытерла насухо, надела новые носки и чистую отглаженную одежду. Приготовила завтрак. Три яйца, тосты с маслом, кофе, джем. Он сидел такой родной и живой, такой знакомый, что она готова была остаться без одной руки, без двух рук, только не без него. Целую ночь его не было, его душа, разлученная с телом, была доверена бездушному облаку. Женщина подумала, что теперь ни на секунду не отпустит мужа.