Я познакомилась с этим парнем на званом обеде, и он мне очень понравился. Он очень хорош собой, и он искрометно шутил весь вечер, заставляя нас всех истерически смеяться. И когда он попросил номер моего телефона, я была в восторге, в полном восторге. Потом мы встретились, чтобы пообедать в одном кафе с садом. Он предпочел сесть в саду, а я — внутри. В результате мы сели в саду. Но я действительно не могла находиться на солнце, потому что у меня не было солнцезащитных очков, и я очень чувствительна к солнечному свету, но он сказал, что страдает от недостатка солнца и продолжал настаивать, и, знаете, в тот момент я почувствовала, что меня к нему больше не тянет.
Корр.: Можете объяснить почему?
Сьюзан: Я почувствовала, что с этим человеком будет очень трудно прийти к согласию. Что он всегда будет ставить свои интересы во главу угла.
Корр.: Итак, по этому эпизоду вы смогли составить себе полное представление о нем.
Сьюзан: Совершенно верно. Если у вас хорошая интуиция и вы психологически проницательны, вы сразу, благодаря мелочам понимаете, какой человек перед вами, возможно, в первую очередь благодаря мелочам.
В колонке «Современная любовь» в «Нью-Йорк Таймс» женщина рассказывала, как она «влюбилась» в мужчину во время семинара по Випассане, а затем, наконец, поговорила с ним: «Я искоса взглянула на него и увидела ручки, торчащие из кармана его брюк, — не одну, а много, целую связку ручек. Именно эта странная деталь дала мне понять, насколько он не в себе»[528]. Очевидно, что «мелочи» здесь переносятся в плоскость психологической и эмоциональной онтологии.
Такой скрупулезный, психологизированный способ оценки окружающих весьма распространен. Например, подруга Кэтрин Таунсенд оценила ее бойфренда следующим образом: «Послушай, я не думаю, что он плохой парень. Я уверена, что он все-таки защитит тебя, обдумав это около 20 минут и взвесив все „за“ и „против“. Но неужели ты не хочешь найти того, кто сделает это не задумываясь?»[529]. Очевидно, что такой пренебрежительный отзыв требует продуманного поведенческого сценария психологической сущности мужчины. Или, наконец, рассмотрим рассказ Хеллен, 35-летней писательницы: