Побег стрелка Шарпа

Тем не менее один француз копался в содержимом тележки, отбирая нужное, а рядом лежал мешок, набитый, предположительно, продуктами. Недолго думая, Шарп врезал ему прикладом по затылку, а когда ловкач свалился, поддал сапогом в живот и для верности оставил на физиономии отпечаток каблука. Потом заглянул в мешок. Сухари, солонина, сыр… Пригодится, решил капитан, вспомнив, что его возвращения ждут четыре голодных рта. Отложив мешок, он вынул саблю, вскрыл две бочки с лампадным маслом и наклонил одну из них. Масло было китовое и имело неприятный запах. В углу тележки нашлось несколько рулонов холщовой ткани. Шарп размотал два из них, спрыгнул с тележки и приготовил бумажный жгут. Оглянувшись, убедился, что на него никто не обращает внимания. Французы растаскивали припасы. Рухнувшая горка бочонков погребла под собой какого-то незадачливого солдата, и несчастный орал от боли, лежа в луже растекшегося рома. Другой француз, сорвав с бочонка крышку, зачерпнул полную кружку и ополовинил ее одним жадным глотком. К нему присоединились другие. На Шарпа никто не смотрел. Он взвел и сразу же спустил курок.

Порох на полке вспыхнул, жгут занялся. Шарп дал ему разгореться, а потом бросил в разлитое на дне тележки масло. Секунду-другую бумага горела сама по себе, потом пламя перекинулось на масло, полыхнуло, вскинулось вверх красным языком… Шарп схватил мешок и побежал.

Никто не попытался его остановить. Солдаты у бочки с ромом продолжали дегустацию. Но тут огонь добрался до успевшего пропитаться маслом холста, и яркая вспышка осветила склад. Кто-то закричал, повалил дым. Паника, вспыхнув подобно пороху, распространялась со скоростью пожара. Десяток драгун, вознамерившихся разогнать расхитителей и спасти драгоценные запасы, оказались на пути хлынувшего к выходу людского потока. Двое из них упали. Хлопнул выстрел. Дым внезапно сгустился, с неимоверной быстротой заполняя проходы. Патроны в сумке пострадавшего от Шарпа француза начали взрываться, горящий пыж отлетел в сторону и упал в лужу рома. Огненно-голубые змейки разбежались по полу.

Шарп пробивался к выходу, расталкивая встречных локтями, раздавая тумаки, пиная неповоротливых, но дело шло плохо. Он вытащил палаш и несколько раз ткнул острием в плотно сбитую массу. Сразу несколько человек повернулись к нему, готовые осадить наглеца, и, увидев искаженное злостью лицо, в страхе попятились. За спиной громыхнуло – взорвался бочонок с порохом. Огонь захватил уже почти все помещение, все спешили выйти, началась давка. Десятки охваченных ужасом людей заполнили проход, и Шарп, поняв, что не пройдет, сунул саблю в ножны, швырнул мешок на ближайшую пирамиду ящиков и полез наверх. Здесь было свободнее. Он побежал, распугивая котов. Между стропилами клубился дым. Шарп соскочил на кучку мешков, спрыгнул на пол и побежал к двери, нагнув голову, топча упавших, спеша от расползающегося дыма. Пробившись наружу, капитан прижал к груди мешок и зашагал к дому, где оставил Харпера.

– Боже, сохрани Ирландию. – Сержант стоял у двери, с любопытством наблюдая за происходящим.

Клубы дыма выкатывались из дверей, вырывались из разбитых окон. Солдаты, кашляя и вытирая глаза, вываливались на улицу. Из склада доносились крики, потом все они утонули в грохоте еще одного взрыва – это лопнули бочонки с ромом. За распахнутыми дверями полыхнуло, как будто склад превратился в громадную печь. Шум огня напоминал рев прорвавшейся в долину полноводной реки.

– Это вы устроили? – спросил Харпер.

– Я. – Шарп почувствовал вдруг жуткую усталость. В животе заурчало от голода. Он повернулся и вошел в дом. Виченте и девушки ждали его в маленькой комнате, украшенной картиной с изображением некоего святого с пастушьим посохом. Капитан посмотрел на Виченте. – Отведи нас в какое-нибудь безопасное место.

– Даже не знаю, где сегодня может быть безопасно.

– Куда-нибудь подальше отсюда.

Они вышли через заднюю дверь. Оглянувшись напоследок, Шарп увидел, что пожар уже охватил соседний склад. К месту происшествия, судя по стуку копыт, спешили драгуны, но было поздно.

Пройдя до конца улицы, маленький отряд свернул в переулок и миновал дворик, в котором спала дюжина упившихся до бесчувствия французов. Виченте не стал останавливаться.

– Пойдем в верхнюю часть, – сказал он, но не потому, что там было безопаснее, а потому, что там был его дом.

Их никто не останавливал, и только один раз они натолкнулись на группу рыщущих в поисках добычи солдат.

– Что мы скажем, если остановят? – спросила Сара.

– Скажем, что мы голландцы, – ответил Шарп.

– Голландцы?

– Да. У них есть голландские солдаты.

В верхней части города было спокойнее. Здесь квартировали кавалеристы, и первые же встретившиеся посоветовали заплутавшей пехтуре убираться куда подальше, но Виченте свернул в переулок, провел группу через двор и, спустившись по ступенькам, вышел в сад перед большим, красивым домом. В глубине сада стоял небольшой коттедж.

– Дом принадлежит профессору теологии, – объяснил Виченте, – а в коттедже живет прислуга.