Побег стрелка Шарпа

Девушка показала ему перепачканный кровью нож.

– Я вытащила пулю, – тихонько сказала она, стараясь не смотреть на раненого.

– Вот и хорошо.

– И много клочков от одежды, – уже более уверенно добавила Сара.

– Еще лучше.

Шарп повернулся к португальцу. Виченте сидел, привалившись к кровле. Был он без мундира, а на левом плече у него красовалась неумело наложенная повязка из разорванной рубашки. Через ткань сочилась кровь.

– Больно, а?

– Больно, – хмуро ответил Виченте.

– Было очень трудно, – сказала Сара, – но он не проронил ни звука.

– Потому что он солдат. Можешь пошевелить рукой?

– Думаю, что да.

– Попробуй.

Виченте посмотрел на Шарпа так, словно тот потребовал от него чего-то невыполнимого, однако потом кивнул и, моргнув от боли, поднял руку.

– Сустав не задет, Хорхе. Скоро будешь как новенький. Главное, чтобы рана оставалась чистой. – Капитан посмотрел на Харпера. – Может, червяков пустим?

– Сейчас не надо, сэр. Червяков пускают, когда рана гноится.

– Червяки? – прохрипел Виченте. – Что еще за червяки?

– Лучше червяков средства нет, сэр, – ответил ему Харпер, заядлый сторонник необычного способа лечения. – Когда рана гноится, сэр, приложите червяков, и они ее враз очистят. Порченую плоть сожрут, здоровую оставят. – Он похлопал по ранцу. – Всегда ношу с собой полдюжины. Куда лучше, чем к костоправу идти, те одно только и знают – резать.

– Ненавижу врачей.

– Ну вот, – повернувшись к Саре, заметил Виченте, – то он ненавидит стряпчих, теперь врачей. Интересно, ему хоть кто-то нравится?

– Женщины, – ответил Шарп. – Мне нравятся женщины.

Оглядывая сверху город, слыша крики и разрозненные выстрелы, он понимал, что они означают: дисциплина у французов падает. Отданная во власть похоти, ненависти и огня, Коимбра погрузилась в хаос. Три столба клубящегося дыма уже поднимались с ближайших улиц, заволакивая чистое утреннее небо, и Шарп не сомневался, что за ними последуют другие.

– Жгут дома. Пора и нам за работу. – Он наклонился, подобрал немного голубиного помета и запихнул по комочку в каждое дуло семистволки. – Забей получше, Пэт. – Помет должен был заменить пыжи и не дать пулям выкатиться при стрельбе вниз, а его план предусматривал именно такой вариант. – Здесь во многих домах есть комнаты для студентов?

– Во многих, – кивнул Виченте.

– Например, в том? – Шарп указал на соседнюю крышу. – И комнаты тянутся на весь чердак?

– Конечно. У нас это обычное дело. Такое жилье называется republicas; иногда оно занимает целые дома, иногда только часть. В каждом свое управление. Каждый проживающий имеет право голоса, и в мое время…

– Ладно, Хорхе, расскажешь об этом как-нибудь потом, – перебил его Шарп. – Надеюсь, дома напротив склада тоже republica. – Надо было проверить раньше, но тогда он об этом не подумал. – Нам сейчас нужно раздобыть форму.

– Форму?

– Да, форму лягушатников. А уж потом и сами присоединимся к карнавалу. Как ты себя чувствуешь?

– Не очень. Слабость…

– Отдохни немного, пока мы с Пэтом сходим за одеждой.

Пройдя по водостоку, они пролезли через открытое окно на пустой чердак.

– Ребра болят, черт бы их побрал, – пожаловался Шарп, с трудом выпрямляясь.

– А вы их перевязали, сэр? Пока не перевяжете, легче не станет.

– Не хотел навещать ангела смерти, – проворчал Шарп.

Ангелом смерти в полку называли врача-шотландца, чья помощь приравнивалась к отпущению грехов.

– Я вас сам перевяжу, когда будет свободная минутка, – сказал Харпер.

Подойдя к двери, он прислушался к доносящимся из-за нее голосам. Вместе, стараясь не шуметь, они спустились по ступенькам. На следующем этаже закричала девушка. И тут же смолкла, как будто ее ударили. Потом вскрикнула снова. Харпер ступил на площадку и двинулся к двери, за которой шумели.

– Без крови, – шепотом предупредил его Шарп. Мундир со свежей кровью мог привлечь к ним ненужное внимание. – Сделаем все быстро и без соплей, как тебе нравится.

Проскользнув мимо ирландца, Шарп толкнул дверь плечом, но не остановился, а сразу прошел вглубь комнаты. Французов было трое; двое держали девушку на полу, а третий, без мундира и со спущенными подштанниками, опускался на колени, когда Шарп ударил его прикладом в затылок. Удар был сильный и жестокий, и француз, не издав ни звука, завалился вперед, лицом на голый живот девушки. Решив, что этот на время выбыл из схватки, Шарп тем же прикладом врезал второму в скулу. Что-то хрустнуло, а челюсть заметно сдвинулась в сторону. Видя, что третьим занялся Харпер, он прикончил второго еще одним ударом по основанию черепа. Первый, успевший каким-то чудом прийти в себя раньше времени, схватил его за ноги. Французу мешали спущенные штаны, тем не менее он попытался свалить противника и успокоился, лишь когда Харпер огрел его прикладом семистволки.

Девушка, наблюдавшая за всем происходящим широко открытыми от ужаса глазами, вскрикнула, когда Харпер поднял ее одежду, но сержант поднес к губам палец, и она умолкла. Ирландец протянул ей одежду и улыбнулся:

– Одевайся, милая.

– Ingles? – спросила она, натягивая через голову разорванное платье.

Харпер скорчил гримасу: