Побег из Невериона. Возвращение в Неверион

Амневор, как вы знаете, богиня границ и оконечностей. Возможно, вы даже встречали ее в одну из ненастных ночей, ощущали ее смрад, когда пытались перейти некую грань, хорошо понимая, что будет означать такой переход. Но теперь мы призвали ее сослужить нам, хотя перемещение от края в середину не слишком изменило ее натуру; если бы Неверион включал в себя саму смерть и все звезды вселенной, она бы все равно рыскала по его краям.

«Она»? Я слышу, как вы повторяете это со скрытой насмешкой, готовые отвернуться от меня и лишиться всякой надежды вернуться к тому, что мы называем действительностью. Не отворачивайтесь! Многие из вас знают, что в чужих землях – некоторые даже бывали там – прибегают к такому же обряду, где чудовище имеет мужеский пол, оберегом служит мертвая принцесса, а поводырем – мальчик. Имя может быть таким же, другим или вовсе отсутствовать, но разве нам не знакомо чудовище, стерегущее границы между разными странами или между нами и чем-то иным? Уверяю вас, они столь же подлинны, как и чудовище, которое, в конце концов, стережет не только наши, но и чужие границы. Ей все равно, какие различия она охраняет и каким мы ее наделяем полом в честь самого различия. Ей нужно лишь, чтобы различия были.

Девочка снова поднимает свой посох, и слышится звук…

Тише! Тише, говорю вам!

Не отворачивайтесь, что бы вы ни увидели!

На полотнище, только что развернувшемся сверху по знаку ребенка, точно ветер повеял с границы вечности, изображено существо, намалеванное так скверно, что не разберешь, дракон это или орел; то же относится и к резьбе над воротами Высокого Двора. Что смотрит на нас из его глазниц? Похоть? Гордость? Алчность? Невежество? Нужда? Девочка ведет скелет мимо него, и тот, хоть и трясется так, будто вот-вот развалится, побеждает врага в любом образе тем же способом, который я советую вам, по крайней мере сегодня: не глядя на него вовсе.

Вот с ревом, будто мучимый болью, разворачивается другой холст, где изображена некая местность – море, пустыня или лес; главное здесь – отсутствие человека, указывающее, какую пустоту и отчаяние живые люди могут претерпеть до того, как умрут. Но наш мертвец идет мимо, и на холст, вопреки его смерти, ложатся очертания человека.

В отдаленной и хорошо защищенной от простого народа части нашего города Освободитель, миновав ворота, приближается теперь к замку; серые стены вырастают над ним, будто вот-вот рухнут, дверь отворяется и поглощает его. Он идет по широким коридорам, где его приветствуют с обеих сторон, приближаясь к средоточию власти, призвавшей его сюда…

А здесь, в старом сердце Колхари, ковыляет мертвец, отрясая с себя остатки плоти и плесень. Он простирает свои мертвые руки то вправо, то влево, череп поворачивается туда и сюда, ища силу, которая его призывает.

Звучит бравурная военная музыка.

Он колеблется… ибо вы – это граница, которую он должен пересечь, нарушить, преодолеть, чтобы воссоединиться с тем, что его оживляет.

Заклинаю вас снова: не отворачивайтесь от его пустых глаз. Если вы хотя бы на миг повернетесь к чудовищу, что дышит вам в спину и бросает вас в пот – которое, по сути, вас охраняет, – он пройдет, и вы потерпите поражение.

Но смотрите: пока вы зажимаете носы от ожидаемого смрада его давно сгнившей плоти, он наконец-то падает на пыльные плиты пола – побежденный, безжизненный, как и прежде.

Он в который раз потерпел неудачу, пытаясь перейти представленную вами границу между возможным и вероятным, неточным и точным, умирающим и умершим, предполагаемым и верным, в который раз не смог воссоединиться с абсолютом, который – хотя вы уверены, что ни разу ее не видели – управляет вашей жизнью и смертью; такой же частичный успех ждет и Освободителя при Высоком Дворе: он тоже не приобщится полностью к власти, призвавшей его с границы Невериона.

Это означает, что у нас есть надежда не быть поглощенными нашим отчаянием, что между нашими жизнями и чумой есть некое противоречие, которое надо еще распутать. Мы, как больные, так и здоровые, можем по крайности верить в это, какой бы чудовищной ни оказалась впоследствии эта вера, эта граница меж нами.

Но что же сталось с девочкой, несшей увенчанный кошачьим черепом посох? Когда нас, как любое собрание, отвлекло неожиданное событие, она ускользнула куда-то. Быть может, ее пожрала Амневор – мгновенно, так что невинная жертва не успела даже и вскрикнуть? Кто знает.

Мы можем только подозревать.

Быть может, позади нас в самом деле таится чудовище, а перед нами лежит на полу мертвец.

Но вот оно, последнее противоречие: мертвец вовсе и не сходил с трона под звуки чарующей музыки.

Он сидит там, и его пустые глазницы винят нас в самообмане.

Арфы и барабаны! Флейты и цимбалы! Вернувшись в противоречивый верхний мир, о друзья, вы сможете рассказать, что видели, как дрогнули костяные пальцы, как скользнула мертвая стопа по шкуре на полу, как сама смерть подавала признаки жизни; только так вы подтвердите пришествие Амневор.