Читаем Победы, которых могло не быть полностью

Бригадир снова вынул карту. Приказ генерала Мартела не оставлял никаких сомнений. К 22.00 20 мая организовать исходные позиции для атаки вдоль южного берега Скарпа, закрепиться в Витри. Мишленовская карта говорила, что в промежутке между Дуэ и Руйолкором есть шесть мостов через Северный канал. Вот к ним-то и направлялись танки. На данный момент эта линия удерживалась двумя дивизиями 1-й французской армии. Через день-другой немецкие танки нанесут фланговый удар и сбросят их в Сенсе.

Он не принимал во внимание Роммеля, чей 25-й танковый полк успел пересечь Северный канал у Маркиона прежде, чем британцы заняли оборонительный рубеж. В 5.00 утра 20 мая роммелевские части уже передвигались в тылу союзников, к югу от Арраса[236]. Генерал Роммель лично провел разведывательную вылазку группой, состоявшей из его собственного легкого бронеавтомобиля и двух танков сопровождения. Неподалеку от деревни Виз-ан-Артуа группа попала в засаду. Оба танка были подбиты, сам же генерал оказался на час отрезан от своих войск. Еще бы чуть-чуть...

Командир 1-й британской танковой бригады получил донесение, что одно из его передовых подразделений уничтожило два немецких танка. Бригадир с трудом поверил, что немцы уже в двух шагах. Он спешно организовал засады изо всех своих 25-фунтовых батарей и противотанковых пушек. Артиллерия встретит немецкие танки лобовым огнем и замедлит их продвижение, тем временем «матильды» ударят по открытому флангу противника. План казался очень разумным. Он сработает, он просто обязан сработать.

— Атакует 17-я бригада при поддержке 4-го королевского танкового. Мы получаем в свое распоряжение всю артиллерию дивизии плюс все, что сможет выделить корпус Нам поручена серьезная работа, и мы ее выполним — хоть сдохнем, а выполним.

И тут налетели «юнкерсы». Они гудели, как рой разъяренных пчел, целая туча самолетов — тридцать, сорок, а может и больше. Следуя для ориентировки вдоль русла реки Скарп, они быстро приближались к тесно размещенным британским батареям.

Первые бомбардировщики завалились на крыло и стремительно понеслись к земле, ровное гудение сменилось надсадным, пронзительным воем[237]. Они целились по дымовым шашкам, сброшенным наблюдателями-корректировщиками с головных машин. Из раскрытых бомбовых люков сыпался град бомб. Земля содрогалась от взрывов, вокруг батарей вставали фонтаны грязного пламени, в небо летели куски разбитых грузовиков и клочья человеческих тел. Самолеты заваливались на крыло, неслись вниз, круто выходили из пике, когда до земли оставались какие-то десятки метров, натужно воя, поднимались к облакам, делали круг и снова пикировали, адская карусель, стервятники, дорвавшиеся до добычи. Бригадиру казалось, что мир вокруг него рушится, от грохота бомб и торопливых выстрелов зенитных пушек лопались барабанные перепонки. Простучала жалкая на этом фоне очередь «Брена»[238], и тут же один из стервятников выкинул шлейф черного дыма. Не выходя из пике, самолет врезался в землю[239].

— Мы его сделали! Мы его сделали!

— Ну вот,— криво усмехнулся бригадир,— хоть какая-то радость ребятам. Гибель одного из «юнкерсов» не имела вроде бы существенного значения — остальные машины продолжали сбрасывать свой смертельный груз. Однако плотный зенитный огонь отвлек их внимание от британской артиллерии, бригада понесла серьезные потери в живой силе, однако стоявшие в засаде пушки по большей части уцелели. Танки были надежно укрыты в лесу.

— Сэр, прорывается танковая колонна.

В бинокль хорошо различались черные силуэты с кургузыми пушками. Колонна казалась бесконечной, танки, танки, машины обеспечения, снова танки... «Пусть себе идут». Приказ был четким и однозначным: «21 мая 14.00. И сразу бросайте на них все, что есть. Время еще не пришло».

Минуты казались часами. 13.40...13.50...14.00!

— Танки, вперед!

С ревом моторов и лязгом гусениц танки вырвались из тени деревьев на солнце, давя кусты, служившие им прежде укрытием, их становилось все больше и больше — тридцать, пятьдесят, восемьдесят... Немцы не могли их не видеть, однако в первый момент никакой реакции не последовало. Возможно, командир попросту растерялся, не имея достаточных сил для отражения танковой атаки противника, ведь охранение грузовиков с боепитанием и бензовозов состояло всего из трех десятков «Pz.II» и нескольких чешских «шкод»[240]. Основные танковые силы Роммеля ушли далеко вперед.

Перейти на страницу:

Все книги серии Военно-историческая библиотека

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
100 знаменитых сражений
100 знаменитых сражений

Как правило, крупные сражения становились ярчайшими страницами мировой истории. Они воспевались писателями, поэтами, художниками и историками, прославлявшими мужество воинов и хитрость полководцев, восхищавшимися грандиозным размахом баталий… Однако есть и другая сторона. От болезней и голода умирали оставленные кормильцами семьи, мирные жители трудились в поте лица, чтобы обеспечить армию едой, одеждой и боеприпасами, правители бросали свои столицы… История знает немало сражений, которые решали дальнейшую судьбу огромных территорий и целых народов на долгое время вперед. Но было и немало таких, единственным результатом которых было множество погибших, раненых и пленных и выжженная земля. В этой книге описаны 100 сражений, которые считаются некими переломными моментами в истории, или же интересны тем, что явили миру новую военную технику или тактику, или же те, что неразрывно связаны с именами выдающихся полководцев.…А вообще-то следует признать, что истории окрашены в красный цвет, а «романтика» кажется совершенно неуместным словом, когда речь идет о массовых убийствах в сжатые сроки – о «великих сражениях».

Владислав Леонидович Карнацевич

Военная история / Военное дело: прочее