Победитель получает...

Высокое, с тонким телом, длинными ногами и руками, оно выглядело так, что от него невольно ожидаешь особой гибкости и ловкости, но с ловкостью у существа было не очень… с выносливостью — и того хуже, сил, кажется, тоже было маловато…

Странное, очень странное существо… Само ни в кого не превращается, но носится с этим перевёртышем, как мать с новорожденным. Ничего не понятно… Как хорошо, что завтра, вернее — уже сегодня к вечеру — должен прийти Умудрённый!

Существо подошло, всё так же прижимая к груди перевёртыша. Копыш поймал себя на том, что ему всё труднее видеть в нём опасность, даже просто помнить о том, что это перевёртыш, — всё труднее.

Зверёк льнул к существу, словно искал защиты. Он был непохож на опасность, тем более — на врага. Копыш одёрнул себя: на то они и перевёртыши, чтобы обманывать врагов своим видом и вводить в заблуждение. И всё-таки…

Какие же огромные и испуганные глаза у этого странного существа… Наверное, это самка, наверное — молодая. Копышу хотелось успокоить её, но он не знал как, и оттого только ещё громче сопел и чаще чесал лоб и щёки.

Маша подошла к огромному стволу — такому необъятному гиганту, что даже в голове не укладывалось, что это дерево, а не какая-нибудь сторожевая башня, к примеру. Но ветви, как ни странно, доходили почти до самого основания и были относительно тонкими, а кроме того, здесь они располагались так, что образовывали подобие лестницы.

Она посмотрела вверх. Там, на высоте в три её роста, в свете мерцающих лиан, свисавших здесь целыми пучками, смутно угадывалась какая-то… платформа, что ли? Это слово никуда не годилось. Платформы — это не отсюда… Настил, наверное!

В общем, как бы это ни называлось, но там, кажется, можно было расположиться на какое-то время, да и забраться не так уж сложно, даже для неё, с её неудобными ногами. Но куда девать Тишку? Одной свободной руки для этого восхождения ей явно недостаточно. Маша снова посмотрела вверх, на отчётливо угадывающуюся лестницу, туда ведущую, на Тишку, на Копыша, задумчиво скребущего щёки.

Похоже, в его пятнистой голове бродят те же мысли. Маша почти увидела, как именно они “бродят” — немного сонные, медлительные, но упорные — ни за что не отвяжутся, пока не добредут… куда-нибудь.

Копыш нерешительно шевельнул лапой, словно хотел взять Тишку, чтобы Маша могла подняться, но медлительные мысли всё же успели остановить лапу на полпути. Видно, напомнили ей, что это же перевёртыш, а вовсе не безобидная мелкая зверушка неизвестного вида.

Лапа разочарованно вернулась обратно, поблуждала немного по широкой груди своего владельца и снова занялась щеками, а потом и на лоб перекочевала — активная и озабоченная, словно желающая расшевелить сонные мысли, скрывающиеся за ним в безопасном убежище.

“Ну так что же нам делать?! — вопрошала лапа, безжалостно скребя светлые пятнышки. — Вы только запрещать горазды! То нельзя, это нельзя… А делать-то что?!” Судя по выражению глаз Копыша, мысли его такого напора испугались и разбежались, затаившись по углам. Теперь поди собери их!

Внизу шумно вздохнул Куся, прикидывавший сумеет ли он ухватить это… недоразумение за… ну, за что-нибудь! — и поднять его наверх. Недоразумение было только самую малость меньше Куси, а то бы он уже попробовал.

У Куси мысли были быстрыми, резвыми. Они бодро прыгали, наперебой предлагая то одно, то другое. Например: если перевёртыша превратить в грызуна, то поднять его наверх будет легче лёгкого! А потом Маша может его обратно превратить — в своего бесценного Тишку. Но получится ли с грызуном? А главное — как отреагируют на это местные? Нет-нет, лучше не рисковать…

И кото-мышь недовольно завилял хвостом, с трудом разгоняя свои активные мысли и многочисленные, но небезопасные идеи. Мысли и идеи разгоняться не желали. Они прыгали и мельтешили, привычно уверенные в своей нужности. В джунглях без активных мыслей и быстрых решений долго не протянешь!

— Ты на ветку его пристрой, — предложил Куся, выбрав из мельтешащей шумной компании мыслей самую неинтересную, одновременно являвшуюся самой безопасной. — Может, он сам полезет? Умеет этот твой… Тишка лазать? Хоть немного? С ним вместе ты не заберёшься, даже не думай!

— Умеет, — механически ответила Маша.

Её мысли, кажется, вовсе впали в кому, так что оценить их подвижность и продуктивность в ближайшее время не представлялось возможным. Она оторвала Тишку от груди, где он надёжно устроился и угрелся, — один коготь зацепился, вытягивая нитку из многострадального льняного костюмчика…

Маша постаралась представить, как Тишка цепляется за кору, за ветки и ловко лезет вверх — к настилу. И зверёк в её руках, только что вялый и не желавший покидать удобное, тёплое и безопасное место, вдруг действительно уцепился за ближайшую ветку и рванул вверх с такой прытью, что даже Куся удивился.

Маша полезла следом. Мучительно и тяжело. Последний раз она лазила по деревьям лет пятнадцать тому назад, и уж конечно она занималась этим не в таком измученном состоянии…