Победитель получает...

— Раньше времени? — переспросила Маша.

Ядва лишь молча склонила голову, всё так же пристально всматриваясь в лицо этой странной девушки.

— А что с ним происходит потом? Что? — не отставала Маша.

— Это тайна, известная лишь посвящённым, — Ядва тонко улыбнулась.

— Скажи мне!

— Ну что ж… Потом… его посвящают Безликим. Ты же видела изображения ритуалов?

— Это те жуткие фрески с пытками и издевательствами? Инструкции по тому, как изуродовать и искалечить человека в картинках?!

— Можно и так назвать, — спокойно согласилась Ядва.

— Но победитель — он не знает об этом? Ему ничего не говорят?

— Разумеется! Иначе, откуда бы взялся азарт, где стимул для борьбы? Самая мучительная смерть во время Игр — лишь краткий миг, по сравнению с этими муками, которые не прекратятся ещё о-очень долго… Безликие весьма привередливы в отношении приносимых им жертв, знаешь ли!

— Господи… — Маша согнулась, спрятав лицо в ладонях. — Что же это такое… Почему люди творят такое друг с другом…

Ядва наблюдала за ней, приподняв бровь.

— За других не скажу, — неожиданно ответила она на этот риторический в общем-то вопрос, — а я с детства знала: или ты — или тебя!

— Послушай, — тихо, но решительно заговорила Маша. — Ну придумай что-нибудь. Я сделаю, что скажешь. Алкан может сколько угодно писать мне слова, но я скажу, что сама решу, понимаешь?

— Понимаю… — медленно произнесла Ядва. — А пока скажи мне вот что: чего ты хочешь? Чего ты хочешь от меня за то, чтобы завтра во время Игр сказать при всех, что тебе угодна твоя верная жрица Ядва, а Алкан — нет. И исчезнуть после этого — как ты и сказала.

— Я хочу помочь мятежникам, которые завтра должны участвовать в Играх.

— Как помочь? Чем? Ты видишь — я и себе-то пока не могу помочь. Прячусь здесь, как крыса в норе, — глаза Ядвы полыхнули ненавистью. — Вот ты разглядела, что Алкан — не просто человек, так может ответишь мне: почему? Почему избран он, а не я?

— По-моему, тут жалеть не о чем, — глухо проговорила Маша.

— Может и так, а может и нет. Но я просто хочу знать — почему?!

Маша посмотрела на жрицу долгим, тяжёлым взглядом. Было проще всего сказать — не знаю. Но ответ уже родился внутри. И она решила ответить.

— Потому, что он — пустой. Ты недобрый человек, Ядва. Я не хотела бы встретиться с тобой на узкой дорожке… Хотя, кажется, это уже произошло, — Маша грустно усмехнулась.

— Но всё-таки в тебе, может быть, есть и что-то человеческое, а ещё — в тебе много огня, ненависти, много — пусть даже плохих, но чувств и мыслей, стремлений и… противоречий. Может быть, и хорошее в тебе есть, но ему не дали развиться.

А Алкан — пустой. Он просто ничтожество, в нём нет ничего. Есть только животное желание выжить, есть голод, жажда и… всё. Нет ни мыслей, ни чувств. Пустой сосуд — подходящий сосуд.

Ядва откинулась на подушках, глядя на Машу с откровенным изумлением, почти с восхищением.

— Знаешь что, — сказала она, помедлив, — я сделаю, что смогу. Думаю, ты выполнишь свою часть договора. Ну и я — постараюсь. Хотя бы и для того, чтобы испортить Алкану эти Игры, которые он так старательно готовил. Только многого не жди. Если ты надеялась, что я смогу устроить им побег или что-то в этом роде — даже не думай. Я бы устроила, чтобы посмотреть, как будет вертеться Алкан, но это не в моих силах. Самое большее… Ну ка, открой вон тот ящик.

Маша послушно выдвинула нижний ящик грубо сколоченного комода.

— Теперь нажми на его дальнюю стенку.

Под Машиными руками открылась маленькая потайная камера, в ней лежала небольшая бутылочка с плотно пригнанной пробкой.

— Дай сюда, — распорядилась Ядва.

Маша протянула бутылочку ей. Жрица внимательно рассматривала содержимое, что-то бормоча про себя.

— Должно хватить, — проговорила она наконец, — хотя я не знаю точно, сколько там у него этих мятежников… Но, вроде, должно. Ты хочешь попросить за кого-то определённого? Или тебе безразлично, кому именно не достанется, если на всех не хватит?

— Лирен, — прошептала Маша.

— Ну конечно, — Ядва ухмыльнулась. — Я уж постараюсь. И Лирен будет первым на очереди, не сомневайся. Лишь бы удалось пробраться…

— Что это?.. — спросила Маша, кивая на бутылочку и одновременно холодея от догадки, которой оставался лишь волосок до уверенности.

— Яд, конечно, — безжалостно спалила этот самый волосок Ядва. — Что же ещё? Чем ещё, по-твоему, я могу им помочь? Хорошо, если удастся… Это бесценный дар в нашем жестоком мире — иметь возможность умереть до того, как тобой займутся жрецы и Безликие… Уж можешь мне поверить.

— Верю, — только и сказала Маша.

========== Глава 35. О своих и чужих ==========

Они снова вернулись в отведённую им роскошную камеру: Куся сидел на кровати и казалось, что он зябко кутается в свои крылья; а Маша стояла перед ним на коленях на пушистом ковре, заглядывала в глаза — виновато и вопросительно.

— Ну чего ты… — тихо сказал Куся. — Чего ты ещё придумала — из-за меня переживать. Если уж ты без этого не можешь никак — переживай за этого твоего… Лирена. А за меня-то что?