Победитель получает...

Но подарить хоть капельку тепла и внимания этому несчастному существу, “носителю”, у которого нет даже имени, — показалось важнее.

— Как же… — девушка горестно всхлипнула, — разговаривать с альфа-носителем — примета плохая! Прикоснуться — вообще — хуже не бывает! — могут тоже в альфа-носители отобрать. Да что там, я их понимаю… — девушка махнула рукой, — и сама вот так же боялась… Только не помогло. Ерунда все эти приметы. Но надо же верить во что-то, хоть на что-то надеяться… Вот и придумали…

— Это я понимаю, — вставила Маша, воспользовавшись паузой, — я не понимаю, что значит альфа-носитель.

— Серые размножаться сами не могут, — глухо уронила безымянная девушка, опустив глаза. — Впаривают нам, что это у них приключилось от большого ума и высокой духовности. И теперь этот свет негасимый они несут всем отсталым народам, вроде нас… А мы должны считать за великое счастье, что можем хоть чем-то быть полезными для наших… просветителей. Ну вот… — она мельком взглянула на Машу, словно проверяя, готова ли та убежать прочь с криками ужаса или ещё послушает.

Маша явно никуда бежать не собиралась, а слушала не без ужаса, конечно, но с жадным вниманием, и носитель продолжила:

— Дельта-носители — это те, что в инкубаторе живут. Им даже завидуют, потому что к ним мужчин привозят. Они производят обычных детей — без примесей. Я тоже там родилась, — девушка быстро взглянула на Машу, снова проверяя её реакцию, потом опустила глаза и продолжила:

— Вообще-то так нельзя говорить. Надо говорить: была произведена дельта-носителем. Но я в инкубаторе много запрещённых слов слышала — и беременность, и даже… мама… — прошептала она едва слышно, склонившись к Маше.

— Ты никому не говори! Я не за себя боюсь — мне терять нечего. А ты поберегись. За такое живо загремишь на промывание мозгов и в скотину превратишься. О промывании мозгов тоже говорить нельзя, — девушка сморщила носик и махнула рукой.

— Лучше вообще помалкивать! Хотя они сами иной раз как пристанут с вопросами. И на каждом слове подловить норовят… Так вот — про носителей: гамма-носители оплодотворяются в лаборатории… И кто их знает, что там и как. Но производят они обычно гибридов с невысоким процентом гибридизации, вроде нашего профессора.

— Бета-носители производят гибридов от серых, то есть — это уже наполовину серые получаются. Говорят, эти гибриды и оплодотворяют гамма-носителей, — девушка замолчала.

Она сидела, низко опустив голову, казалось, что её оставили последние силы.

— Говорят, бета-носители иногда выживают, — прошептала она и затихла.

Маша, в общем-то, уже и сама догадалась, что означает альфа-носитель, и задавать новые вопросы просто не могла.

Так хотелось хоть чем-то утешить это несчастное юное создание, выросшее в инкубаторе, где произнести слово “мама” — страшное преступление; и само обречённое стать живым инкубатором для размножения мерзких чужаков; обречённое отдать жизнь, ради прирастания племени поработителей…

Девушка вдруг резко подняла голову, всматриваясь в Машу жадно, требовательно:

— А у вас не так? — спросила она с непонятной, отчаянной надеждой. — У вас нет серых? И вы… как вы без них живёте?

— У нас — не так, и серых нет… вроде бы… но живём мы… не сказать чтоб уж очень хорошо, — виновато призналась Маша.

— Вроде бы? — уточнила носительница. — То есть, ты не уверена, что их нет?

Маша нахмурилась, вспоминая.

— Что-то я такое слышала… Кажется, так называют пришельцев… У них тщедушное тело, большая голова, огромные чёрные глаза без радужки и… кажется, о них ходят слухи, что они похищают людей, проводят какие-то эксперименты, а потом стирают им память. Но я всегда думала, что это ерунда, дурацкие страшилки, которые придумывают ненормальные, желая привлечь к себе внимание.

— Зря… — убито прошептала поникшая фигурка напротив.

— Что зря? — не поняла Маша.

— Зря ты так думала. Всё правда. С этого всё начинается. Вернее… начинается с другого… — носитель отвела глаза в сторону, едва шевеля побелевшими губами.

— С чего? — поторопила её Маша, приблизившись вплотную, стараясь поймать ускользающий больной взгляд. — С чего всё начинается?

— Не могу… — прошелестела девушка и медленно, словно нехотя, повернулась к Маше. — А ты могла бы… обнять меня?

Маша замерла на секунду, потом решительно села рядом с несчастным существом, просто физически ощущая, как изголодалось оно по теплу, ласке, участию, обняла осторожно, погладила по голове, по худеньким, хрупким плечам и, наконец, неожиданно для себя самой, по огромному животу.

Живот под её рукой ощутимо вздрогнул, и Маша вздрогнула тоже, но руку не убрала. Секунду-другую ничего не происходило, а потом там, внутри, началось движение — резкое, хаотичное и, судя по всему, болезненное для несчастного носителя, потому что девушка оттолкнула Машину руку и, закусив губы, сжалась, покачиваясь взад-вперёд, как от сильной боли.

Маша испуганно притихла, не зная, чем помочь.

— Не любят они этого, — через минуту прошипела девушка сквозь стиснутые зубы.

— Чего не любят? — не поняла Маша. — Чтобы живот трогали?