Победить Страх

— То, что тут творится, похоже на фашизм. Мы сейчас выступаем в сторону карьера. Мы с Усатым определили, где он находится. Всем приготовить бластеры и вставить в них новые аккумуляторы. Когда подойдём к карьеру, бьём всех нежитей без разбора. Мы с Вовчиком и Усатым строим защитное поле, чтобы обеспечить безопасность отряда. Когда с нежитями будет покончено, освобождаем маму Гюльшан, а утром все выступаем на столицу.

Ещё перед тем, как отправиться в путь, Тимка научил меня пользоваться бластером. Это такая штука, типа пистолета, только большая. Стреляет не пулями, а порциями плазмы. Я просто обалдел, когда для пробы выстрелил в огромный камень, лежащий на краю лощины. И было отчего: камень весом, наверное, не меньше пяти тонн с ослепительной вспышкой и оглушительным громом рассыпался на мелкие осколки.

***

До карьера хода оказалось не больше получаса. Мы подходили к нему, растянувшись цепью и держа бластеры наготове. И вот впереди показался каменный карьер — что-то вроде огромной каменистой низины, вокруг которой стояли кольцом нежити-надзиратели.

Как только мы оказались в поле зрения нежитей, часть из них бросилась в нашу сторону. Они стремительно поплыли к нам, огромные, неразличимые один от другого. Они не просто мчались к нам на всех парах, они орали повторяющуюся фразу: «Бегите в страхе, бегите и бойтесь! Бегите в страхе, бегите и бойтесь! Бегите в страхе, бегите и бойтесь!..». И так не умолкая.

Ну, не знаю, как другие, но я сначала и правда испугался. Нет, я не «побежал в страхе», я просто боялся, пока не применил приём, которому научил меня Кирилл. Ну, вы уже знаете, я рассказывал. По команде Кирилла мы все разом выстрелили по нежитям из бластеров…

Вы знаете, я до сих пор не могу понять, как вообще нежити смогли взять верх над здешними людьми, как им удалось стать господами над всем и всеми. Нежити оказались теми ещё слабаками. А ещё кричали нам, чтобы мы их боялись… Ну да, мне Кирилл потом объяснил, что если бы мы испугались, то наши дела были бы очень плохи. Ну а выстрелить нам достаточно было всего один раз.

Итак, мы все разом по команде дали залп из бластеров. Мчавшиеся к нам нежити словно испарились. То, что стало твориться с остальными, трудно описать словами, но попробую.

Так вот, после того, как мы уничтожили нападающих на нас нежитей, остальные стали метаться, пытались удрать, но у них ничего не получалось. Они лопались, скукоживались, оседая на серую каменистую землю бесформенной массой, растекаясь и испаряясь. В общем, это надо было видеть, потому что слова не могут передать всей картины происходившего. Через минуту или чуть больше, с нежитями-надзирателями было покончено. Кирилл потом объяснил, что нежитей погубил страх перед нами.

Люди, таскавшие камни, не поняли, что это было. Они не сразу сообразили, что свободны. Нам пришлось чуть ли не вырывать у них из рук булыжники и чуть ли не каждому объяснять, что к чему. На это ушло времени побольше, чем на уничтожение надзирателей.

***

Темнело. Кирилл сотворил почти пять сотен палаток, чтоб разместить отряд и рабочих из карьера вместе с их семьями. Расходиться по домам мы их отговорили. Дело в том, что в посёлок могли нагрянуть другие нежити. Должны же они узнать, что случилось с надзирателями, а тут все были под защитой отряда.

Итак, рабочие привели из посёлка свои семьи и разместились в палатках. Нам рассказали, где находится тюрьма, но проводить нас туда побоялись. Когда все расположились на ночлег, Кирилл взял с собой меня, Вовку и Котофея и мы отправились освобождать маму Гюльшан. Тимка и Артём остались дежурить у палатки.

Когда мы подошли к неказистому зданию, служившего тюрьмой, я понял, почему люди из посёлка не пошли с нами. Да, было им чего, то есть кого бояться. Дело в том, что тюрьму охранял… Змей Горыныч. Я ужас как испугался, а вот Котофей был несказанно рад встрече с «заклятым другом». Котяра просто засиял своей хищной плотоядной улыбочкой:

— А-а-а, трицефа-а-ал, мяу, дорого-о-ой мой! Ка-а-ак же я, мяу, по тебе соску-у-учился.

Горыныч вжал в круглое туловище две свои башки и длинную шею, на которой когда-то красовалась третья, теперь отсутствующая голова. А Котофей ему говорит:

— Вот, мяу, и всё-о-о, огнеды-ы-ышащий ты наш. Проща-а-айся со своими бо-о-ошками. Ты у меня сейчас анацефа-а-алом станешь.

— Постой, Усатый, — остановил котяру Кирилл. — Не трогай его. Пусть проваливает отсюда ко всем чертям.

«Провалил» этот «трицефал-бицефал» мигом. Я удивился, как эта многотонная туша смогла развить такую скорость. За секунду и след его простыл. А Котофей, огорчённо:

— Надо было ему хоть одну-у-у, мяу, башку-у-у оторвать.

— Не надо зверствовать, Усатый, — сказал ему Кирилл. — Ему и одного раза хватило.

Кирилл подошёл к стене и рукой начертил прямо в воздухе прямоугольник, вспыхнувший оранжевым огнём. Эта огненная плоскость двинулась к каменной стене тюрьмы и вошла в неё, оставив после себя зияющий чернотой проём. В общем, круто.