Читаем По ту сторону фронта полностью

В середине июля партизаны возвращались в лагерь, взорвав под станцией Старушка два фашистских эшелона. Макар и еще один боец — Новиков, проголодавшись за время пути, зашли в деревню К. перекусить. Деревня была незнакомая, и поэтому Новиков на всякий случай остался на опушке леса, а Макар пошел вдоль улицы, постучал в один дом и, ничего не подозревая, вступил в сени. Но не успел он закрыть двери, как на него набросились два дюжих мужика, накинули на голову одеяло, повалили на пол и скрутили за спиной руки. Это была хата солтуса, а сам солтус — красноносый звероподобный дядя, устроивший засаду и сейчас уже овладевший винтовкой Макара, — распоряжался:

— Собирайся, Федор, поведем этого сукина сына в Житковичи.

Предателям хотелось получить бутылку шнапса, пачку сигарет и коробку спичек, полагавшихся за поимку партизана.

Новиков долго ждал друга и, конечно, начал беспокоиться. Что с ним? Из-за пустяка Макар не стал бы задерживаться. Засада? Но ведь ни единого выстрела не было, ничего подозрительного не видно и не слышно. Идти на помощь? Но если в деревне неблагополучно, он и сам может попасть в засаду, и это никому не принесет пользы.

Наконец дверь хаты, в которую вошел Макар, отворилась, и двое мужиков вытолкнули из нее связанного партизана. Повели. Один — спереди, другой — сзади, с Макаровой винтовкой.

Надо выручать друга! И Новиков лесом побежал наперерез. Запыхался и на бегу вдогонку крикнул:

— Стой! Стрелять буду!

И щелкнул затвором винтовки.

Макар знал, что товарищ не оставит его в беде. Но успеет ли он?.. У солтуса в руках винтовка, и он в любую минуту может пристрелить. А у партизана руки связаны, и при каждом движении веревка больно врезается в тело. Макар старался шагать медленнее, волоча ноги и нарочно спотыкаясь о корни деревьев. Зорко посматривал по сторонам — не зашевелятся ли кусты, не блеснет ли среди них ствол новиковской винтовки.

Услыхав оклик, все трое остановились. Макар еще раз попытался освободить руки. Напрасно! Умеют вязать, мерзавцы!..

Помощник солтуса испугался, попятился назад, но сам солтус оказался не из робкого десятка. Макар слышал, как он выругался и дослал патрон. Холодок пробежал по спине. Бесконечно долгую секунду Макар ждал выстрела. Казалось, он видит в руках солтуса поднимающийся ствол своей винтовки. Частые капельки пота выступили на лбу. Вот и все! Вот тебе и золотые прииски! Вот тебе и Институт цветных металлов!.. Но курок сухо щелкнул и… ничего. Осечка! Солтус снова взвел его — и снова осечка!.. А Новиков уже выстрелил, и помощник солтуса не то упал, не то просто пополз в кусты. Этого Макар уже не видел. Он быстро обернулся назад, Перед ним мелькнули злые глаза под мохнатыми бровями и черная дырка ствола. Он услышал клацанье перезаряжаемой винтовки и снова сухой щелчок. Новая осечка. Нагнув голову, как ныряют в воду, бросился Макар на солтуса. Оба упали.

Все это продолжалось какую-нибудь минуту. Когда подбежавший Новиков развязал Макару руки, солтуса и след простыл, а другой предатель лежал в кустах, и ноги его еще дергались в предсмертной агонии.

Потом партизаны дивились Макарову счастью: три осечки подряд. А ведь патроны были хорошие и, когда понадобились, выстрелили. А самого Макара, посмеиваясь, Новиков называл после этого своим «крестником».

За время нашего пребывания на Белом озере (около месяца) мы пустили под откос тринадцать эшелонов, вывели из строя несколько мостов. Отряд наш снова собрался и вырос. Возвратились группы, выходившие на диверсии еще во время перехода, немало появилось и новых людей. К концу июля у нас насчитывалось не менее ста человек.

<p>Отряд Каплуна</p>

Темной июльской ночью Садовский, возвращаясь с группой после задания, задержался в Боровухе. Надо уже было двигаться дальше, но мальчишка, прибежавший с другого конца деревни, сказал, что там появились неизвестные люди. Идут сюда.

Садовский развернул группу и, когда в темноте замаячили какие-то тени, окликнул:

— Стой! Кто идет?

Тени остановились.

— А вы кто?

— Мы — партизаны.

— И мы — партизаны.

— Кто командир отряда?

— Эспека.

Странное слово! Садовский не поверил, что может быть такая фамилия.

— Никаких Эспека! Одного — на переговоры, остальные — на месте.

Неизвестные пошептались, и один из них вышел.

— Ты кто?

— Командир взвода лейтенант Криворучко.

— А я заместитель командира отряда, — отрекомендовался в свою очередь Садовский.

— А кто командир?

— Бринский. Из отрядов Бати.

Разговаривали громко, до партизан Эспека доносилось каждое слово. И вот, услыхав мою фамилию, один из них крикнул:

— Что это за Бринский? Комиссар?

— Комиссар, — ответил Садовский.

— А какой он из себя?

Садовский, как мог, описал.

— Значит, он! — крикнул тот же голос. — Это же наш, подольский. Я — Старо-Константиновского района, а он, кажется, Чемеровицкого. Мы с ним в одной дивизии служили.

— Он и мне земляк, — подал голос другой. — Я — из Полонного.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии