По эту сторону фронта

— Сидит тут, уставившись на свою финку, и грезит наяву! Или как это ты в таких случаях говоришь — медитируешь? А между прочим, уже всё разлито! Так что давай, мужики, — за успешное выполнение задания командования!

Подхватив свою кружку, я глухо брякнул ею о жестяные посудины товарищей и плеснул в глотку обжигающую жидкость.

А потом пошёл разговор ни о чём. Пацаны вспоминали эпизоды последней операции и даже показывали их в лицах. Серёга ржал и требовал уточнений. И я наконец понял, что за странный запах был во время допроса первой группы диверсантов. Тогда было не до посторонних вопросов, поэтому я только крутил носом и косился как на пленников, так и на своих людей, подозревая их в крайней несдержанности. А оказалось всё просто — маратовский «язык», когда увидел вылетающее на него из кустов пёстро-ленточное нечто, попытался встать, при этом не прекращая того процесса, из-за которого приходил к ручью. Шах его спеленал, штанишки пленному подтянул, но вот о их содержимом даже не догадывался, до тех пор пока колонну АКовцев не погнали к подъехавшему подкреплению. К тому времени слегка пришедший в себя поляк просто не выдержал дискомфорта и слёзно взмолился разрешить ему выгрести нежданный багаж. Я уже умотал встречать НКВДешников, поэтому весь этот цирк пропустил, зато сейчас наконец стало ясно, что у меня вовсе не было обонятельных галлюцинаций.

Просмеявшись, налили по второй, потом был третий тост… Потом слегка захмелевший Женька, видя, с каким аппетитом Искалиев наворачивает мясо, завёл волынку по поводу мусульман и свинины. Жан, слушая его речь, только улыбался, не переставая жевать, а Гек, который к этому времени тоже слегка осоловел, подняв палец, выдал перл:

— Козырев, не надо так явно демонстрировать своё незнание предмета. Да будет тебе известно, что в Коране сказано о том, что воинам в боях и походах можно трескать что угодно, лишь бы силы не потерять!

Даурен от такой неожиданной трактовки священной книги хрюкнул и закашлялся. Все опять заржали, а я посоветовал Лёшке после войны двигать в пророки:

— Тебя за такие идеи весь продвинутый мусульманский мир будет на руках носить. А если бойцу ещё и вино пить разрешишь, то в армии от добровольцев отбоя не будет!

После этого пошёл теологический спор по поводу: а есть ли действительно послабления по жратве в жёсткой исламской культуре? Предмета толком никто не знал, кроме особо умного Гусева, который после Халкин-Гола почти год служил в Средней Азии и провентилировал этот вопрос с одним муллой. Мулла попутно подрабатывал резидентом английской разведки, поэтому разговоры в камере у них были долгие. И как резюмировал Серёга:

— Почти месяц с ним возился, пока всю агентуру в районе не высветил. Заодно и в вопросах ислама соображать начал. Поэтому говорю — хрюшку правоверному кушать можно, но только в случае опасности голодной смерти. А так как мы здесь все, — он покосился на меня и поправился, — ну или почти все — коммунисты и комсомольцы, то вопросы религиозных ограничений в продуктах питания нас не касаются. Так что, Жан, жуй смело!

Искалиев показал в улыбке удивительно белые зубы и ответил:

— Я и ем. Пока вы тут спорили, я почти всё съел…

— Как?!!

Наши проглоты при этом известии моментально вышли из блаженной расслабленности и, подскочив, уставились на стол. Гусев, улыбаясь, глядел на веселящихся салабонов, а потом кивнул нам с Маратом. Поняв его кивок, мы поднялись, и я, поправляя гимнастёрку, приказал пацанам:

— Мы с Шахом пойдём, командира проводим, а вы здесь ещё посидите и через час — отбой!

Увидев, что меня поняли, вышел вслед за генерал-майором из палатки. После чего, отослав водителя в наше расположение, мы загрузились в «виллис» и, отъехав метров триста от лагеря, тормознули. Выключив зажигание и повернувшись к сидевшему рядом Серёге, я спросил:

— Ну что там слышно? Не томи! Что «Медведь» напел?

— Заремба много чего «напел», но я скажу только то, что относится к делу. Если коротко, то об истинных разработчиках операции мы можем только догадываться, так как уши, хвосты и физиономии поляков заслоняют весь первый план. И судя по показаниям «языков», всё это дело было чисто польской инициативой.

— Ой ли? — Я в крайнем сомнении покрутил носом. — Ты ещё скажи, что агентурой дефензивы весь Кремль напичкан и именно они добыли сведения о приезде Верховного!

Гусев, хохотнув, поправил:

— Во-первых, дефензива — это польская контрразведка, а не разведка, а во-вторых, она самоликвидировалась ещё в тридцать девятом, с приходом немцев. Но твой сарказм мне вполне понятен. Просто сейчас я озвучиваю не наши предположения, а запротоколированные показания пленных. Так вот, по словам Зарембы, общее руководство операцией осуществлял Лех Шиштинский.

— «Рык»?

— Он самый. И именно от него «Медведь» получал все указания.

— Чёрт! — Я сплюнул. — Чего же он сам-то не пошёл? Вот уж был бы пленный так пленный! Всем «языкам» «язык»…