По эту сторону фронта

Да и у американки явно была губа не дура. В качестве объекта съёмки она выбрала бойца под два метра ростом и с удивительной, «гагаринской» улыбкой. Я его, кстати, именно по этой улыбке в своё время запомнил и теперь, глядя, как резвая бабёнка скачет вокруг «невидимки», ещё подумал, что совершенно не удивлюсь, если сделанные ею фото появятся в том же «Лайфе» и облик Васьки Липатова надолго будет ассоциироваться в США с обликом советского солдата. Уж очень он колоритно выглядел — здоровый лось, в «зеленухе», в разгрузке, увешанной всеми прибамбасами, с автоматом поперёк груди и в то же время с совершенно открытой физиономией, с которой не сходила детская улыбка.

А Липатов, который вначале сильно смущался, под руководством заразительно смеющейся американки расходился всё больше и больше. Он то просто стоял, то, повинуясь указаниям, принимал героические позы и так до тех пор, пока Шмель, которого, видимо, обуяла ревность, не пригласил барышню сняться вместе с ними. Та с радостью согласилась и, передав аппарат какому-то мужику из своей братии, нырнула в строй «невидимок».

Они щёлкались и вместе и попарно, и уже мне, глядя, как Васька по-хозяйски прижимает к себе фигуристую дамочку, стало несколько не по себе. То есть, говоря словами Никулина из «Бриллиантовой руки», «а ведь на его месте должен был быть я». Хотя, исходя из предпочтений иностранки, она скорее выбрала бы Гека или Змея, чем невзрачного Лисова. Но, наверное, это и к лучшему, а то увидит моё сокровище белобрысое компрометирующую фотографию, потом ведь не отопрёшься. Ведь предсказать реакцию Хелен Нахтигаль на подобную криминалку с документалкой я даже не возьмусь.

Вспомнив Алёнку, я резко погрустнел и в очередной раз принялся утешать себя тем, что недолго уже осталось. Вот закончится война, по-любому к ней сорвусь. Очевидно, на лице у меня появилось соответствующее выражение, потому что стоящий рядом Гусев настороженно спросил:

— Илья, что случилось?

— А что?

— Да у тебя морда, как у Пьеро, стала!

А потом, проследив направление взгляда своего товарища, хмыкнул и, положив руку на плечо, продублировал мои мысли:

— Держись, дружище! Всего ничего осталось! Месяц-полтора и увидишь ты свою Елену Прекрасную!

Я только вздохнул и ответил:

— Знаю. Но смотри, Серёга, сразу предупреждаю — как задавим фрицев, так я сразу к ней рвану. Хоть на день… Просто сил уже нет никаких. Не будешь пускать — уйду в самоход, ты меня знаешь!

Генерал-майор опасливо закряхтел и выдал:

— Ты это брось — в самоволку он уйдёт! Смотри не вздумай такой фортель отмочить, а то я тебя действительно знаю! Я же сказал — как всё закончится, так вместе пойдём к Ивану Петровичу и ты свою жену с полным комфортом сюда привезёшь!

— Не жену…

— Тем более! Значит, ещё и на свадьбе погуляем! — Тут, что-то увидев за моей спиной, Гусев резко посерьёзнел и, одёрнув мундир, громко сказал: — Летят!

Все сразу зашевелились, а я, обернувшись, увидел, как с востока в сопровождении трёх пар истребителей появилась характерная толстая тушка «Дугласа».