По эту сторону фронта

Так что сейчас скорее всего «Медведя» колют на предмет того — сами ли поляки всё придумали, или кто со стороны туманного острова к этому руку приложил. И не просто приложил, а снабдил всем необходимым. И кстати:

— А кто сейчас пленных трясёт?

— Лапочкин со своими людьми.

Вспомнив звероватый облик начальника особого отдела из приданного нам полка НКВД, я передёрнул плечами и констатировал:

— Блин. Дал же Бог внешность, полностью противоположную фамилии. Но зато теперь уверен, что «языков» «размотают» в очень сжатые сроки. И выжмут из них всё, вплоть до того, о чём они и сами давно забыли.

Гусев, читая исписанные мною странички, кивнул:

— На том и стоим… — А потом, подняв голову и постукивая пальцем по стопке листов, добавил: — Ну что, в принципе всё ясно. Я к Лапочкину, потом к связистам, а ты можешь топать отдыхать. Вам там, говорят, баню затеяли, так что можешь слегка расслабиться. Но не по полной. Я вечером зайду, тогда и посидим.

Показывая кивком, что намёк понят, я поинтересовался:

— А дальше что? Когда обратно, на фронт?

Командир, собирая бумаги, пожал плечами:

— Вечно ты впереди паровоза бежишь. Я ведь ещё даже рапорт по итогам операции не подавал, поэтому никаких распоряжений не было. Одно могу сказать — здесь нас не оставят, не беспокойся. А к вечеру, думаю, всё станет ясно. Так что — свободен!

— Тогда — до вечера!

— Угу…

Уже подходя к дверям, я, вспомнив встречу на входе в здание, спросил:

— Слушай, а что тут люди Власика до сих пор трутся? Тот усатый полковник, которого мы встретили возле дверей, точно из его команды. Перед кем они понты колотят? Операцию ведь переиграли?

Серёга, подталкивая меня к двери, отмахнулся:

— Не знаю. Мне такие вещи не докладывают. Хотя я тоже удивляюсь — с утра сам Власик опять прилетел, а потом укатил куда-то на машине. Но это их игры, а ты меня своими вопросами задерживаешь!

— Ладно, развозникался! Уже ухожу. Но учти — пешком не пойду, а возьму твою машину.

— Бери, только сразу назад отошлёшь.

— Понял.

А потом, доехав до своих ребят, отлично помылся в бане, которую устроили в специально поставленной на берегу озерка армейской палатке, и, перекусив, завалился спать.

В принципе задрыхли все, поскольку ничто так не способствует сну, как хорошо выполненная работа. А часов в одиннадцать вечера нас поднял бесцеремонный Гусев. Зайдя в расположение и скомандовав «подъём», он приказал водителю занести вещмешок, от которого по всей палатке сразу распространился одуряющий запах копчёностей. После чего отпустив шофёра и дождавшись, пока вся спецгруппа рассядется за столом, стоящим посередине помещения, Серёга выставил три запечатанные сургучом бутылки беленькой. Оглядев довольные лица своих людей, командир скомандовал:

— Ну, чего смотрите? Я, что ли, резать и наливать буду? Не дождётесь! Я это всё добыл, а вы — банкуйте!

Народ сразу зашевелился, и пока Марат ковырял сургуч, Гек со Змеем извлекли из вещмешка здоровый кусок окорока, завёрнутого в вощёную бумагу, и принялись сноровисто распускать его на толстые шматки, складывая получившиеся ломти в крышки трофейных котелков. Жан тоже не сидел без дела, нарезая большой каравай хлеба «вишней», она же НР образца тысяча девятьсот сорок третьего года. Вспомнив, как он им во время допроса, для лучшей говорливости и освежения памяти, пугал «языка», я только хмыкнул. Всё-таки нож разведчика — это универсальная штуковина. И часовых резать можно, и хлеб, и банки вскрывать, и вместо вилки использовать, и как детектор лжи применять. А самое главное — он всегда с собой. Достав из ножен свою «вишню», я воткнул нож в стол, с удовольствием в очередной раз оглядев рукоятку. Мужики, как падкие до новинок люди, просто тащились, когда поменяли стандартную чёрную ручку на наборную — из плексигласа. Как же, пластмасса — это новинка! Это круто! Пусть на морозе руку холодит и когда в крови перемажется, скользит как сволочь, но всё равно — круто!

Я разным пластиком был сыт по горло ещё в своём времени, поэтому умельцы мне сделали тоже наборную, но из бересты. Склеили пластины, насадили на хвостовик, обработали шкурками по убывающей. После этого несколько дней выдерживали в масле и под конец нанесли пчелиный воск и отполировали. Так что теперь у меня — нож! В руке сидит как влитой! На морозе не холодит, не разбухает и не скользит в крови. За счёт небольшой толщины лезвия, даже если упрётся в ребро, то изгибается и входит внутрь вражьего организма без задержек. В общем — прелесть!

А эти поклонники прогресса, как последние идиоты, только хихикают и меня ретроградом обзывают. Хотя Марат, который не поддался общим веяниям и даже не сменил стандартную рукоятку на что-то эксклюзивное, недавно у меня узнавал процесс изготовления берестяной ручки. Так что, видимо, зам решил не обращать внимания на модные тенденции и пойти моим путём.

— Ты что, опять уснул?

— А?

Голос Гусева оторвал меня от созерцательных настроений и, оглядев стол, я понял — всё готово к мини-банкету. А Серёга, подхохатывая, добавил: