Читаем По, Бодлер, Достоевский: Блеск и нищета национального гения полностью

В романе «Братья Карамазовы» черт появляется в главе, которая так и называется – «Черт. Кошмар Ивана Федоровича». Достоевский сделал первые черновые наброски к этой главе в ночь с 16 на 17 июня 1880 г., на следующий день после своего письма, адресованного Юлии Абазе, в котором размышлял над природой фантастического у По[331]. Диалог Ивана с чертом – по сути, повтор в иной тональности разговоров Ивана со Смердяковым, в которых последний судит брата за соучастие в убийстве отца[332]. Смердяков «дразнит Ивана, мучает, издевается над ним точно так же, как дразнит, мучает и издевается над ним в кошмарном бреду черт»[333]. Манера его – ерническая, издевательская, развязно-небрежная – весьма похожа на ту, в которой черт говорит с философом в рассказе «Бон-Бон». Если Смердяков, по словам Я. Голосовкера, только «ставит тему», то «черт подхватывает и развивает ее, повторяя даже [его] слова и доводы»[334]. После самоубийства Смердякова черт словно выступает в качестве «дублера сошедшего со сцены актера»[335]. Смердяков, воспринявший слова Ивана как «руководство», пересказывает по-своему мучившую того мысль: «…коли Бога бесконечного нет, то и нет никакой добродетели, да и не надобно ее тогда вовсе»[336]. Черт, издеваясь над своим визави, повторяет – в самых разных вариациях – тот же аргумент. Так, он приводит рассуждения Ивана о «новых людях» из его сочинения «Геологический переворот»: «Раз человечество отречется поголовно от Бога… то само собою, без антропофагии, падет все прежнее мировоззрение и, главное, вся прежняя нравственность… так как Бога и бессмертия все-таки нет, то новому человеку позволительно стать человеко-богом…»[337].

Черт является одним из художественных воплощений двойника у Достоевского, но не только. «Он слишком индивидуален (умен, лукав, изворотлив), чтобы быть только двойником»[338]. Черт – Искуситель. Он соблазняет Ивана, как перед этим Иван соблазнял Алешу своей поэмой о Великом инквизиторе. По сути, вся эта глава представляет собой вариацию на тему «Легенды о Великом инквизиторе»[339]. Черт играет с Иваном, исполняя роль шута, надевает личину намеренной пошлости. Цель подобной стратегии, по мнению И.Л. Альми, – «противление тому соблазну демонического, которое широко разворачивало романтическое искусство»[340]. Как заметил американский исследователь Роберт Бэлнеп, черту в романе Достоевского «нужно было посрамить тот “страшный и умный дух самоуничтожения и небытия”, которого Великий инквизитор, следуя романтической традиции, брал себе в союзники»[341]. Неслучайно Достоевский представляет его не в виде Люцифера «с опаленными крыльями», а в виде «пошлого черта». Об этом же пишет и Диана Томпсон: «Достоевский лишил Иванова черта канонического облика, оставив только несколько типических деталей, служащих для установления необходимого по замыслу подобия, [что позволяет] ассоциировать Ивана и его идеи с дьявольским началом»[342]. С помощью подобного снижения образа писатель вел полемику с романтической традицией в русской литературе, подвергал осмеянию романтические клише, снижал «высокое» и возвышал «низкое».

Черт водит Ивана «попеременно между верой и безверием»[343]. Его ум пытается разрешить противоречие, сформулированное Кантом в одной из антиномий: «Бог есть» и «Бога нет». Если Бог существует, то есть и Бессмертие, и Вечность, и Моральный закон; а если Бога нет, то нет и Бессмертия, и Морального закона. Но поскольку ни то, ни другое нельзя доказать эмпирически, то остается лишь верить – или не верить – в их существование. В отличие от «демонического Ставрогина», который выбирает смерть, поскольку «не верует», Иван в конце концов выбирает признание своей вины (стало быть, признание того, что «не все дозволено»). Он идет в суд и называет себя соучастником убийства отца. Важно отметить, что последние слова, которые Иван произнес в суде, были свидетельством его победы над чертом: «Видите, слушайте меня: я ему сказал: не хочу молчать, а он про геологический переворот… глупости!»[344] Иначе говоря, Иван отрекается от своего сочинения, в котором утверждал, что если нет Бога, то все позволено. Неизвестно, признал ли он существование Бога, но очевидно, что существование морального закона он в конце концов признал. Таким образом, Иван преодолевает дьявольский соблазн и принимает страдание как наказание за «подлые мысли». Он вершит над собой суд совести, к чему его и подталкивал черт.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научное приложение

По, Бодлер, Достоевский: Блеск и нищета национального гения
По, Бодлер, Достоевский: Блеск и нищета национального гения

В коллективной монографии представлены труды участников I Международной конференции по компаративным исследованиям национальных культур «Эдгар По, Шарль Бодлер, Федор Достоевский и проблема национального гения: аналогии, генеалогии, филиации идей» (май 2013 г., факультет свободных искусств и наук СПбГУ). В работах литературоведов из Великобритании, России, США и Франции рассматриваются разнообразные темы и мотивы, объединяющие трех великих писателей разных народов: гений христианства и демоны национализма, огромный город и убогие углы, фланер-мечтатель и подпольный злопыхатель, вещие птицы и бедные люди, психопатии и социопатии и др.

Александра Павловна Уракова , Александра Уракова , Коллектив авторов , Сергей Леонидович Фокин , Сергей Фокин

Литературоведение / Языкознание / Образование и наука

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов
19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов

«19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов» – это книга о личностях, оставивших свой почти незаметный след в истории литературы. Почти незаметный, потому что под маской многих знакомых нам с книжных страниц героев скрываются настоящие исторические личности, действительно жившие когда-то люди, имена которых известны только литературоведам. На страницах этой книги вы познакомитесь с теми, кто вдохновил писателей прошлого на создание таких известных образов, как Шерлок Холмс, Миледи, Митрофанушка, Остап Бендер и многих других. Также вы узнаете, кто стал прообразом героев русских сказок и былин, и найдете ответ на вопрос, действительно ли Иван Царевич существовал на самом деле.Людмила Макагонова и Наталья Серёгина – авторы популярных исторических блогов «Коллекция заблуждений» и «История. Интересно!», а также авторы книги «Коллекция заблуждений. 20 самых неоднозначных личностей мировой истории».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Людмила Макагонова , Наталья Серёгина

Литературоведение