Плоский мир

— Много ли ты собираешься добиться, если будешь только сидеть и разговаривать с собственным телевизором? Неужели ты действительно думаешь, что это твой отец? Ты, как и он, обыкновенное ничтожество, не пойми кто: то ли преподаватель математики, то ли простой таксист.

— Милейший, когда я смотрю на вас, у меня создается такое впечатление, будто ваш отец никогда не спал с вашей матерью.

На этом месте мысли студента, превратившись в бурлящую серую опухоль, начинают путаться вовсе, а ощущение того, что в его извилины проникают чьи-то пальцы еще более усиливается. Тут-то он и понимает, что не может более противиться сну, — просто потому, что не в состоянии терпеть давящую боль, метается в своей кровати, как в клетке, и вконец сдается.

А ночью приходят они, которые похожи на тех, что были до, а те похожи на других, которые приходили еще раньше и были похожи на тех, что придут этой ночью…

Если я скажу, что эти мысли роились с бешеной скоростью, то это, конечно же, будет неверно, — они, скорее, были похожи на настойчивые прикосновения бритвы к коже, когда порез получается не очень длинным, но глубоким, вдавившимся. Конечно, где-то в глубине души я осознавал всю нелепость этих фантазий, и все же это не воспрепятствовало моему уверению в том, что Коженин действительно вступил в последний бой со смертью, а мысли в его голове того же самого характера и темперамента; (при этом, конечно же, все те подлости, которые подсовывала ему жизнь, действовали на него быстро и неожиданно, — от того и возникал только еще больший диссонанс). Разумеется, я принялся названивать ему по шесть-семь раз на дню, но все это было совершенно бесполезно, ибо, несмотря на то, что его мобильный телефон был включен, меня встречали только унылые длинные гудки, — он, видно, вообще не отвечал на звонки с незнакомых номеров, — а через несколько дней запрограммированный голос ответил мне, что «абонент временно заблокирован». С этого момента я в течение следующей недели звонил еще несколько раз, и вконец все-таки сдался.

Прошло месяца четыре; однажды меня пригласил к себе на обед мой старинный приятель Алексей Еремин, директор местного туристического агенства; мы знали друг друга еще со школьной скамьи. В ранней юности я как-то читал сказку про пожилого человека, который, работая на какой-то фабрике, каждую неделю встречался со своими коллегами и играл в бильярд; для знакомых из филиала той же фирмы у него был заведен другой распорядок: с ними он встречался раз в месяц и тоже играл в бильярд; имелся и еще один филиал, более далекий, но и там были знакомые, с которыми наш бильярдист встречался еще реже — раз в два месяца, и все же следовал этому правилу неотступно и очень точно. Мне никогда не нравился этот персонаж, ибо я не люблю жить сугубо предсказуемо и по расписанию, однако мои встречи с Ереминым действительно переняли на себя то, что описано в этой сказке, — мы встречались с ним ровно раз в месяц и, крайне редко отступая от этой привычки, вполне ею удовлетворялись по той простой причине, что так повелось уже очень и очень давно.

Несмотря на то, что от общения друг с другом мы испытывали большое удовольствие, а если к разговору присоединялась его жена, вечер и совсем получался премилый, эти встречи были похожи одна на другую, — по обыкновению мы сидели в плоскости кухни и чаевничали, — словом, я никогда и в мыслях не допускал, будто это положение вещей может быть нарушено каким-нибудь неожиданным событием. И все же вышло иначе.

Наше времяпрепровождение начиналось так же, как всегда, — правда, Аллы, (так звали жену Еремина), в этот вечер не было — она уехала к своей матери, — мы сидели и разговаривали о разных пустяках, как вдруг пронзительно зазвонил телефон.

Алексей поднял трубку.

— А-а… Лена, это ты? Как ты сказала? — я представил себе, как его профиль внезапно побледнел, и, думаю, это действительно было так, — этот идиот выдал не ту страховку? Вот черт… да-да, я понял… постарайся это исправить… завтра я разберусь с ним… до скорого…

— Что случилось? — спросил я, как только он сел обратно за линию стола.

— Мы взяли в агентство нового сотрудника, но он, похоже, не продержится у нас и месяца. Он делает такие ляпы, из-за которых… нет, это просто немыслимо! Парень распугает всех клиентов! Да мы еще и прямые убытки терпим — сегодня он обратился не в ту страховую компанию для того, чтобы застраховать билеты на самолетный рейс, а я ведь перед этим ясно сказал ему, куда нужно позвонить. Но это еще что! Неделю назад он выдал туристам не ту путевку. Рейс был туда же, и они обнаружили ошибку только в день вылета. Представь себе их бешенство!

— Да уж! Вероятно, он совершенно безалаберный!

— Не то слово. Более того, в его профиле есть что-то очень отталкивающее. Я бы мог провести параллель с мистером Хайдом, но нет, это все-таки что-то иное. Многие клиенты стараются побыстрее отделаться от него. Нет, пожалуй, все говорит за то, что мне следует уволить Дениса, и завтра я так и поступлю.

Я навострил уши.

— Как ты сказал, зовут его?

— Денис.

— А фамилия?

— Коженин.