Площадь и башня. Сети и власть от масонов до Facebook

Хотя в начальную пору холодной войны многие интеллектуалы опасались, как бы в США не развилась тяга к тоталитаризму, разумеется, между американской и советской жизнью сохранялись глубокие различия. Белые американские граждане пользовались всей полнотой гражданских и политических прав, гарантированных Конституцией, и могли при желании оспаривать вмешательство государства в деятельность судов. Однако для многих чернокожих американцев преимущества жизни в США – по сравнению с жизнью в СССР – были гораздо менее очевидны, о чем никогда не упускала случая напомнить (пускай даже лицемерно) советская пропаганда. Следствием социального конформизма конца 1940-х, 1950-х и начала 1960-х годов стала фактически узаконенная расовая дискриминация. Тогда, как и сейчас, афроамериканцы значительно чаще белых конфликтовали с пенитенциарной системой. Чтобы пояснить, что происходило, достаточно будет всего одного примера. 10 апреля 1933 года судья Уэстчестерского округа Джордж У. Смит постановил отправить пятнадцатилетнюю “цветную” девушку по имени Элла Фицджеральд в женскую исправительную школу в Хадсоне, штат Нью-Йорк, на том основании, что она “неуправляемая и не желает слушаться справедливых и законных требований матери”. Жилось в этом заведении несладко. В том же 1933 году Якоб Морено, составляя первые “социограммы”, задался целью объяснить, почему вдруг из этой школы стало убегать так много воспитанниц (см. Введение). В 1930-х годах даже сетевые теории становились на службу паноптикону[913]. К счастью, Элла Фицджеральд сбежала на Манхэттен и стала знаменитой певицей. С ее советскими сверстниками в исправительных заведениях наверняка обходились еще суровее.

В XIX веке американское общество справедливо славилось разнообразием объединений по интересам. Как мы уже рассказывали, Алексис де Токвиль видел в этой бурной общественной жизни одну из причин успеха США как демократического государства. Однако та самая легкость, с какой возникли в Америке социальные сети, создала и предпосылки ее уязвимости, которой безжалостно воспользовалась чужеродная сеть, проникшая в страну вместе с огромным притоком мигрантов из Южной Италии. Произошло это в конце XIX – начале ХХ века, и этой чужой сетью стала мафия. Этот процесс в приукрашенном виде изображен в романе Марио Пьюзо “Крестный отец”, а также в снятых по нему фильмах. Разумеется, не все в этом кино – выдумка[914]. Действительно существовали “пять семей”, которые контролировали в Нью-Йорке и ближайших окрестностях азартные игры, гангстерское ростовщичество, вымогательство и (во время действия сухого закона) торговлю спиртным. Это были выходцы из Южной Италии, создавшие компактные иммигрантские сообщества вроде “Маленькой Италии” на Манхэттене, в кварталах Нижний Ист-Сайд и Восточный Гарлем. Реальными прототипами для вымышленного персонажа Вито Корлеоне послужили Фрэнк Костелло (настоящее имя – Франческо Кастилья) из семьи Лучано/Дженовезе и отчасти Карло Гамбино из семьи Гамбино. Певец Джонни Фонтейн явно списан с Фрэнка Синатры. За персонажами гангстеров-евреев тоже угадываются реальные лица: прототипом жестокого владельца казино в Лас-Вегасе Мо Грина был Бенджамин “Багси” Сигел, а прообразом более рассудительного злодея Хаймана Рота – Майер Лански. Нельзя сказать, что Пьюзо сильно преувеличил степень влияния мафии в США. До Второй мировой войны Лански и Сигел учредили “Комиссию” вместе с Сальваторе “Лаки” (Счастливчиком) Лучано, желая навязать нечто вроде центрального руководства не только нью-йоркским “пяти семьям”, но и организованной преступности вообще по всей Америке. Власти Лучано фактически пришел конец в 1936 году, когда его арестовали, и спецпрокурор (позднее губернатор штата Нью-Йорк) Томас Э. Дьюи успешно доказал обвинение в покровительстве проституции. Однако место Лучано вскоре занял Костелло. Не вызывает сомнения и то, что к 1950-м годам многие мафиозные семейства вовсю занимались различными видами нелегального бизнеса – начиная от развлекательной индустрии до содержания казино на дореволюционной Кубе, – а также участвовали в профсоюзной деятельности и политике. Например, не исключено, что в 1960 году к предвыборной кампании Джона Ф. Кеннеди привлекали мафиози, чтобы нанести поражение Ричарду Никсону, а еще достоверно известно, что у Кеннеди имелась общая любовница с чикагским гангстером Сэмом Джанканой – Джудит Кэмпбелл Экснер. С августа 1960 по апрель 1961 года ЦРУ даже вынашивало планы убить Фиделя Кастро, подослав к нему профессиональных киллеров-мафиози. (Впрочем, гипотеза о том, что за убийством Кеннеди стоит мафия, не вызывает большого доверия, хотя эта конспирологическая теория и оказалась чрезвычайно живучей, несмотря на опровергающие ее данные официального расследования и научные работы историков. К счастью, Пьюзо поборол соблазн включить в свой роман еще и намеки на эту версию.)