Плод воображения

Выпив всё до капли, она отдала ему пустую чашку. Он зачерпнул еще и протянул ей. На этот раз она сделала несколько глотков. Мочевой пузырь напомнил о себе режущей болью. Она не могла вспомнить, когда и где в последний раз справляла нужду. Не исключено, что она делала это стоя. В таком случае от нее должно пахнуть примерно так же, как от… благодетеля. Но он, понятное дело, запаха не замечал. Или запахи не имели для него значения.

— Мне нужно в туалет. — Даже теперь ей было непросто сказать это незнакомому мужчине.

Всем своим видом он выразил готовность ей помочь.

Она стянула с себя одеяло и оценила деликатность незнакомца — он снял с нее только туфли, хотя мог бы… Лиза съежилась при мысли о том, что он мог с ней сделать, пока она была без сознания, да и после, — ведь она целиком находилась в его власти. И если там, дома, она привыкла чувствовать над собой власть, которая занималась ежедневным и еженощным самоутверждением, то здесь потенциальной жертве достаточно было осознавать, что, поскольку браслета на руке нет, ее уже считают мертвой или по крайней мере пропавшей без вести. И вряд ли так уж старательно ищут.

Туфли стояли возле топчана. Обувшись, она встала и выпрямилась во весь рост. Ее шатало, тем не менее резь в паху настойчиво призывала к движению. Убогая обстановка не привлекла ее внимания, а вот вид из окна подсказывал, что наступил вечер (а может, уже новое утро — смотря сколько времени она провалялась без сознания) и что находится она на первом этаже.

— Пойдем, Малышка, — пробормотал незнакомец, поддерживая ее под локоток.

Они вышли в коридор, а затем на деревянную веранду частного дома, увитую диким виноградом и оттого почти совсем темную. Спустившись с крыльца, они оказались в саду. Незнакомец шел чуть позади Елизаветы, как будто полагал, что она сама знает дорогу. Но она не знала и наугад направилась в сгущавшуюся темноту.

* * *

Бедная Малышка, думал бродяга. Как ей, должно быть, тяжело. Он нутром чувствовал ее растерянность. Для нее всё так внезапно изменилось, и наверняка многое кажется ей чужим, незнакомым. Теперь он не удивлялся, что она поначалу не узнала даже его. Бог дал ей новое тело и новые глаза, но такую Малышку бродяга будет любить еще сильнее, чем прежнюю, если вообще возможно любить сильнее. С этой можно разговаривать по-человечески, эта настолько очевидно нуждалась в его помощи и опеке, что у него щемило сердце. Мысленно он возблагодарил Господа за возможность по-прежнему исполнять свой долг служения во искупление грехов.

А чтобы слова благодарности не были пустыми, он захватил с собой стоявшую в коридоре заряженную винтовку.

* * *

Когда она наткнулась на сильно разросшиеся и превратившиеся в непроходимое колючее препятствие кусты малины, незнакомец бережно прикоснулся к ней и мягко развернул вправо. Ей уже было не до поисков сортира; казалось, еще секунда — и взорвется мочевой пузырь. Она всё-таки успела сделать несколько шагов в указанном направлении, и тут с улицы раздался рев автомобильного двигателя. Лучи фар хлестнули по глазам. Елизавета замерла, словно зверек на дороге, парализованный шумом и слепящим светом. Спазм скрутил низ живота, и выяснилось, что она очень даже может потерпеть еще.

Сад превратился в подобие гравюры: в непрерывном скользящем чередовании выбеленных участков и чернильных теней легко было утратить ориентацию. Она и утратила — почти полностью, но не настолько, чтобы не помнить, что незнакомец находится где-то рядом. В панике Елизавета обернулась и увидела, как он вскинул винтовку. Правой рукой прижимая приклад к плечу, он махнул ей левой сверху вниз: «Прячься».

Она присела, и сразу же узконаправленный луч поисковой фары прошел над ней, чиркнул по незнакомцу, по инерции скользнул дальше, дернулся обратно и уперся в человека, который остался стоять неподвижно.

Елизавета увидела его лицо, похожее в ярком мертвящем свете на восковую маску. И эта маска криво ухмылялась. Он не был ослеплен и не был напуган. Он явно знал, что делает, и был готов ко всему.

А потом он нажал на спуск, и от грохота выстрела Елизавета обмочилась.

48. Нестор: «Ну и как тебе здесь?»

— Эй, призрак! — произнес детский голосок. — Ну и как тебе здесь?

Нестор открыл глаза и увидел перед собой голую девочку лет пяти, сидевшую по-турецки на кровати. Казалось, ее глаза многократно усиливают свет единственной лампочки, висевшей под потолком маленькой комнаты с дощатыми стенами. К стенам, двери и даже потолку были приколоты кнопками листы бумаги разного размера и качества, в большинстве своем покрытые карандашными рисунками, — а чистые, наверное, ждали своего часа. Судя по тому, что потолок был низким и наклонным, комнатушка находилась на чердаке. Откуда-то снизу доносилась тяжелая музыка, и, если Нестор не ошибался, это «Metallica» рубила свою «Until It Sleep». Хорошая группа, подумал он. Во всяком случае, они, похоже, тоже считали, что мир устроен неправильно. Но какой — тот или этот?

— Где это — здесь? — ответил он вопросом на вопрос.