Плод воображения

Это был «ленд ровер». Розовский обошел вокруг него. Номера на месте, хотя номеров Бульдога он, конечно, не знал. В замке водительской дверцы торчали ключи. Ну прямо автосалон для гостей города. Если в баке есть бензин, можно проехаться, такой себе тест-драйв… Боковые стекла были тонированы, поэтому в салон он смог заглянуть только через лобовое. Не заметил ничего необычного, впрочем, не поручился бы за то, что на едва различимых задних сиденьях не таится сюрприз.

С них он и предпочел начать. Приоткрыл левую заднюю дверцу. Ничего не произошло. Он никого не побеспокоил. Связанных трупов не было. Пахло в пустом салоне так, как и должно пахнуть в дорогой машине, простоявшей несколько часов под солнцем. Почему-то Розовский был уверен, что ее подогнали сюда ночью, хотя и сидя в баре он вряд ли услышал бы звук работающего двигателя.

Он открыл переднюю дверцу и забрался в водительское кресло. Заводить двигатель не стал — зачем? Ехать ему пока было некуда. Документы на «ленд ровер» лежали рядом с рукояткой переключения скоростей. Он взял их тремя пальцами. Так и есть, машина Бульдога. Еще через минуту, открыв в салоне всё, что открывалось, Розовский обнаружил «глок-17» с полной обоймой, разрешение на ношение оружия, выданное на настоящее имя Бульдога, учредительные бумаги охранного агентства «Всевидящее око» (наличие в списке некоторых фамилий представляло для скандального журналиста несомненный интерес — но не здесь, а там), досье на некоего Шварца Александра Марковича (Розовский пробежал текст по диагонали: диплом ХИРЭ с отличием, работа в Штатах, сотрудничество с ФБР), записываемый компакт-диск без каких-либо обозначений, бинокль, цифровую камеру и, наконец, книгу Сатпрема «Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания».

Этот набор представлялся Розовскому продуманно усеченным. Впрочем, рация и мобильный телефон могли остаться на теле и разделить его участь. Книга как-то выпадала из общего ряда (и неизвестно еще, что записано на диске), но даже Бульдог имел право на духовную жизнь.

Розовский несколько минут размышлял, легонько постукивая пальцами по обтянутому кожей рулевому колесу. Поразмыслить было о чем. В частности, у него имелось подозрение, что ввоз «глоков» в страну запрещен, но тут он мог ошибаться. А вот в том, что предметы и соответствующую информацию ему подсовывали, он почти не сомневался. Оставалось определиться: это спасательный круг или сыр в мышеловке? Не узнаешь, пока не потрогаешь.

Он решил всё-таки потрогать. Разве он не хотел иметь при себе пушку? Конечно, хотел — при условии, что на него не попытаются повесить убийство. Пушка была ему просто жизненно необходима — ведь где-то поблизости ждали своего часа еще как минимум два пистолета, уплывшие у него из-под носа. Бумаги, ключи от машины и диск Розовский рассовал по карманам. Поколебавшись, захватил с собой и книгу — полистать на сон грядущий.

Затем он вылез из «ленд ровера» и первым делом выстрелил в стену, чтобы убедиться в работоспособности «глока» максимально достоверным способом. Австрияк работал как миленький.

Звук выстрела поднял в небо пеструю и шумную тучу окрестных птиц. Глядя на паническую суету безмозглых созданий, Розовский почувствовал, что к нему возвращается внутреннее равновесие. Уже ради одного этого стоило делать вид, что он заглотил наживку.

Правда, при таком подходе возникала маленькая проблемка, состоявшая в том, чтобы вовремя соскочить с крючка.

41. Лада и Барский пьют кофе

— Я вижу, машинка пригодилась?

При звуке ее голоса Барский расслабился и откинулся на спинку стула. Черт, эта женщина способна кого угодно застать врасплох. Одно утешает — недолго ей осталось…

— М-да. И даже раньше, чем я думал.

Лада медленно прошлась по кабинету и остановилась над трупом, разглядывая его.

— Что думаешь делать?

— Пока ничего. Вернее, всё то же, что и раньше.

— Может, уничтожить браслет?

— Нет смысла. То, что он сдох, им уже известно. И где сдох — тоже.

Лада уселась в кресло у камина, где до нее сидел Барский. Надо признать, старик хорошо держится, если учесть, что он оказался по колено в дерьме.

— Тебя повяжут.

— Сомневаюсь. Нас они не тронут, пока всё не закончится. Иначе зачем было заваривать кашу…

— А этот чего хотел? — Она повела подбородком в сторону трупа.

— Не знаю. Мы не беседовали. Он накинулся на меня с ломом. Может, перепутал с Троцким…

— А ты похож.

— На Троцкого?

— Да нет, на идиота. Прострелил бы ему колено, связал, отволок подальше. Там бы и прикончил, если бы к тому времени охота не пропала…

— Детка, ты кое о чем забываешь, — он постучал пальцем по браслету. — Мы тут как окольцованные пташки. Они отслеживают все передвижения.

— Откуда ты знаешь?

Он иронически улыбнулся:

— Если будешь наивной, долго не продержишься.

— Может, они вдобавок и слушают?

Судя по тому, что и как говорил Барский, он не верил в это ни секунды. Его улыбка стала скептической, но вслух он сказал:

— Пусть слушают. Лично мне нечего скрывать.