Плод воображения

Он смотрел, как она входит в кабинет. «Черт меня побери, она могла бы быть покрасивее. И помоложе», — подумал он, но очень уж хотелось избежать стереотипов. Она несла человеческую голову, держа ее за длинные светлые волосы, похожие на выцветшие крысиные хвосты. С головы свисали провода; на синих губах застыла кислая улыбка, как будто перед самой смертью Нестор понял, что вся его жизнь оказалась скверным анекдотом. Впрочем, возможно, так оно и было.

Она водрузила голову на стол рядом с бронзовой чернильницей, словно какой-нибудь варварский трофей. Затем обогнула стол, опустилась на одно колено возле кресла и облобызала ему руку. Он поморщился: в этом было слишком много от дешевой театральщины. Еще захочет омыть ему ноги и вытереть остатками своих волос. Смех с этими пережитками. Но он не засмеялся. Она появилась оттуда же, откуда и он. В каком-то смысле они были ближе друг другу, чем родственники.

— Добро пожаловать, Ариадна. Как тебе здесь, у меня? — Он сделал круговое движение пером, которым в последнее время пользовался всё чаще. Даже чаще, чем ноутбуком. Или чем бритвой. А возможностей при этом возникало намного больше. Он забавлялся на славу. Но обойтись совсем без бритвы было, конечно, невозможно. Когда он произносил «здесь», это означало не только кабинет, но и то, что находилось за его пределами. — Вижу, тебе надоело водить этого придурка. А я надеялся, что он всё-таки доберется до Ядра и — пуф-ф-ф!!! — разнесет всё к такой-то матери!

— Да, он всерьез думал, что это избавит его от чужого влияния. Или, если угодно, от эманаций Создателя.

— У них всех с этим проблемы, — небрежно заметил он. — Почему-то им кажется, что они освободят свое драгоценное сознание только тогда, когда прекратится трансляция. Неужели, прах их побери, не ясно, что сознание — это и есть трансляция?!

Она пожала плечами:

— Я разочаровалась в нем, когда он не сумел прикончить даже старого мудака — того, что с «третьим глазом».

— Без постоянного контроля они вообще мало на что способны, зато какая самонадеянность!.. Ты можешь выбрать другого. Или другую. Правда, кое-кому из них недолго осталось…

— Но они ведь еще надеются на чудо?

— Надеяться на чудо никто не может запретить, — сказал он. — Даже я.

113. Шварц: «Надоел ты мне»

Застрелив старого друга, Шварц бросил взгляд на два других, предположительно бездыханных, тела, лежавших на лестничной площадке между этажами, после чего направился в сторону кабинета, облюбованного Барским в качестве временного пристанища, которое оказалось для него последним. Шварц этого не знал, но без труда нашел нужное помещение, поскольку знал о барских замашках литературного льва.

Войдя в бывший кабинет директора музея, он сразу же устремился к ноутбуку, на экране которого продолжалось мельтешение символов — значит, реакция продолжается. И всё это под включенную на минимальной громкости музыку Гершвина, придававшую происходящему несколько водевильный оттенок.

Шварц взгромоздился на стул, положил пистолет рядом с компьютером и сцепил пальцы, громко хрустнув суставами. Из карманов своей необъятной куртки он извлек несколько компактных устройств, о назначении которых непосвященный мог только догадываться, и соединительные кабели. Приготовился подключить одно из устройств, когда вдруг ощутил легчайшую щекотку в области затылка.

Резко обернулся, одновременно протянув руку к пистолету, но прикосновение чего-то прохладного и очень острого к горлу убедило его в том, что лучше не дергаться. Скосив глаза, он увидел две изящные загорелые руки — одна держала опасную бритву, другая — гусиное перо. Молодой веселый голос спросил из-за спины:

— Чем ты тут занимаешься, поганец?

На это у Шварца не нашлось вразумительного ответа. Что-то подсказывало ему, что говорить правду равносильно самоубийству. В то же время он понимал, что и молчание не идет ему на пользу. Его мысли лихорадочно метались. Он гадал, кем мог быть обладатель гнусавого выговора и бритвы. В конце концов Шварц предварительно ознакомился с более чем подробными досье на участников проекта. Из всей компании по возрасту подходили успешный сочинитель триллеров и несостоявшийся святой отец. В том, что и первый и второй способны пустить в ход бритву, Шварц не сомневался. Раньше, вероятно, усомнился бы, а теперь, после Барского, — нет. Ну и что из этого следовало? Чем это ему поможет?

Перо пощекотало ему правое ухо. Шварц дернулся, что, судя по ощущениям, стоило ему небольшого пореза на горле — пока небольшого. Незнакомец доверительно зашептал в то самое ухо:

— Ты не первый, кто хотел меня отключить. Твой предшественник уже кормит червей в подвале. Его убил дядя. А ты убил дядю. Как всё складно получается, правда? И ничего не меняется, вот что радует. Всё тот же старый жестокий мир.

— Кто ты? — прошептал Шварц, стараясь не двигать кадыком.

— Я бы сказал, чертовски глупый вопрос. Не разочаровывай меня, крестный папочка. Ты не против, если я буду так тебя называть?