Пляж

Андрей и раньше заглядывался на неё в его каждодневных походах на берег, но её отец, недовольно оглядываясь, звал её в дом.

Андрей пытался с ней заговорить, но она лишь бездумно, неприлично громко хохотала в ответ и упархивала, как бабочка.

Её дикая красота не отпускала Андрея по ночам, и он решил избрать более понятный ей способ ухаживания. Пользуясь отсутствием цирюльника, он прижал её в углу, ладонью зажав ей рот, но неизвестно откуда взявшийся в соседних кустах начальник порта Егоров погрозил ему пальцем, и Андрею пришлось её отпустить.

А затем Роза исчезла. Андрей ходил справляться к Егорову и даже, переступив через себя, наведывался к цирюльнику. Узнать удалось лишь то, что Роза в Чугуйске. Почему она уехала и скоро ли вернётся, было неизвестно.

Тогда в голове Андрея и созрел план побега. Чугуйск стал для него символом освобождения, и он не знал, чего было больше в его страстном, навязчивом стремлении покинуть остров – желания увидеть Розу или попытки убежать от самого себя, того, кем он постепенно становился здесь.

Он по крохам собирал у соседей и знакомых и так весьма скудные сведения о Чугуйске, подолгу задерживался возле карты в кабинете Егорова.

Наконец, в одну из безлунных, продрогших северных ночей он решился бежать. Ничего не сказав жене, он собрал небольшую сумку – всё, что потребуется на первое время. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, он пробирался мимо молчаливых, погасших домов.

У выезда из деревни он услышал громкий шум. Далёкий свет факелов осветил две большие телеги, запряженные лошадьми, которые на полном ходу въезжали в деревню. Подобравшись поближе, Андрей увидел, что в обе телеги набилось огромное количество людей. Часть из них пела какую-то протяжную, плаксивую песню, сгрудившись вокруг лысого баяниста, другие просто сидели, обнявшись и что-то возбуждённо обсуждая.

На второй телеге две девицы, не выдержав, и вовсе пустились в пляс. Когда они поравнялись с Андреем, он с замиранием сердца узнал в одной из танцующих Розу. Она, смеясь, в сбившейся на затылок косынке кружилась на месте, иногда неприлично высоко задирая юбку и оголяя белые, как молоко, ноги.

Словно под гипнозом, не владея собой, Андрей вышел на свет, не сводя глаз с Розы. Однако первой заметила его не она, а вторая девка, танцевавшая с Розой под руку. Уставившись на него, она закричала.

– Комиссар! Смотрите, комиссар!

Телега приостановилась, и наконец его заметила и Роза. Раскрасневшаяся, пьяная, она ногой откинула бортик телеги и крикнула.

– Давай к нам! Места комиссару!

Кто-то ворчливо зашептался, но спорить с Розой никто не стал. Андрей неуклюже залез в телегу. Его переполняла благодарность и любовь к Розе, к этим людям, принявшим его, вытащившим его из этой холодной, беспросветной ночи.

Он сел прямо на застланное соломой дно телеги, а Роза, обняв его и прижавшись щекой к его лицу, в какой-то блаженной полудрёме устроилась рядом.

Мысли покинули Андрея. Глупо улыбаясь, он удивлялся какому-то тупому, идущему из нутра счастью и покою, его бросало в жар от ловких, бегающих по его телу пальцев Розы, он слышал её довольное сопение, он молчал, не отвечая на её нескромные, пошлые слова, которые бархатным шёпотом щекотали его ухо.

Они остановились у какого-то дома. Там тоже уже давно пили, рассевшись за большим деревянным столом, уставленным грязной посудой. Когда Андрей встал под лампой, чтобы все могли разглядеть его лицо, тёмно-серая живая масса перед ним замерла, замолчала.

В гнетущей тишине, откуда-то слева отчётливо донеслось.

– Хули фраер при шобле…

Вдруг костлявый, неестественно худой мужик вскочил с места и с налившимися кровью глазами, истошно закричал.

– Штрафную комиссару!

Роза ласково подтолкнула Андрея к столу. Ему налили стакан какой-то мутной жидкости, и он, обжигая глотку, выпил его залпом. Всё поплыло перед глазами, но в то же время почему-то всё стало отчётливее, яснее.

Стакан спирта – других напитков на Севере не признавали, – и смазливая, податливая баба: вот, что, оказывается, было ему нужно, с какой-то усталой радостью и облегчением подумал Андрей. Как всё ясно, просто, правильно. В жизни намного меньше граней и плоскостей, чем он выдумал. И, хотя что-то больно кололо в груди, а душа саднила и пульсировала, как затягивающаяся рана, и хотелось плакать, он прижимал к себе Розу, и она уже звала его за собой в крошечную комнатку наверху, где он тонул по-настоящему, погружаясь всё глубже и стараясь достать до дна, остаться там как можно дольше…

Глава 5

С Мартой, казалось, всё было по-прежнему. На словах он был добр и вежлив с ней, но чувство отвращения и раздражения по отношению к жене не покидало его ни на минуту. Андрей мирился с этим, пока однажды спьяну не избил Розу черенком от лопаты и, кажется, чуть не убил её. Испугавшись сам себя, он ушел из дома пить с мужиками. Там он и встретил Лилию – ещё один северный цветок. Красотой она, может, и уступала Розе, но была сильно моложе.

– Какая краля – сказал Андрей Цвяге, сидевшему от него по правую руку.