Пляска в степи

Когда Иштар очнулась, рабыни помогли ей вылезти из остывшей воды. Ее закутали в мягкий, нежный шелк и дали напиться разбавленного кумыса. Он показался ей вкуснейшим лакомством на свете, после недель, проведенных на сухих лепешках да воде. На ее запястья нанесли целебную мазь и наложили повязку. Ее усадили на мягкие подушки и роскошную шкуру, набросили на плечи меховую накидку, и рабыни принялись вплетать ленты в ее косы.

Спустя время к ней вновь зашел Багатур-тархан — служанки как раз закончили с ее прической. Повинуясь его резкому жесту, рабыни и солдаты спешно покинули шатер, и отец с дочерью остались наедине. Вскинув подбородок, Иштар выдержала его долгий, пристальный взгляд. Ей нечего стыдиться, и больше она не будет опускать перед отцом голову.

— Ты жива лишь потому, что, но неведомой мне причине, приглянусь тархану русов, — выплюнул Багатур-тархан с отвращением.

Иштар растянула тонкие губы в лживой улыбке. Как будто она когда-либо думала, что отец любит ее как свою дочь.

— Он скоро приедет, — Багатур-тархан поморщился, не скрывая досаду.

Выходит, Саркел нагрянет нежданно-негаданно?

— Поэтому я велел привести тебя в порядок. Но не смей обольщаться, неблагодарная дрянь. Если бы не он, ты бы сидела в этом шатре на привязи вечность.

Иштар упрямо хранила молчание. Есть лишь один вопрос, который она хочет задать отцу. И он прекрасно знает, что она хочет. Именно потому она ничего не спросит. Нельзя показывать слабость и страх перед хищником, он чует их. И всегда бьет туда, где больнее всего.

Что с Барсбеком?

Пока Багатур-тархан говорил, в сердце Иштар постепенно зарождалась робкая надежда. Она очень хорошо знала своего отца, она наблюдала за тем, как он ведет свои дела, уже почти дюжину лет. Если ему было, чем надавить на своего врага, он всегда это использовал.

Но он упорно молчал о Барсбеке, словно такого полководца в его войске никогда не существовало. Словно Багатур-тархан не знал о чувствах между ним и Иштар. Возможно, с Барсбеком ничего не случилось. Или он смог убежать, или убедил каким-то образом Багатур-тархана в том, что побег Иштар произошел не по его вине?..

Второе было почти невозможно, и потому Иштар лелеяла внутри себя мысль, что Барсбек сбежал, и в отличие от нее, отец не смог его поймать.

Потому что, окажись полководец в руках Багатур-тархана, тот бы уже давно бросил под ноги своей никчемной дочери его отрубленную голову.

— Клянусь Великим Тенгри, я задушу тебя своими руками, змея, если ты хоть что-то выкинешь при Саркеле.

Из своих размышлений Иштар вынырнула лишь к концу пламенной речи отца. Багатур-тархан требовательно смотрел на нее, словно чего-то ожидал, и на всякий случай она кивнула. Наверное, он спросил, поняла ли она его?..

Фыркнув, Багатур-тархан подхватил полы кафтана, едва не стегнув им Иштар по лицу, и стремительно покинул шатер. Про Барсбека он так ничего не сказал. Едва за отцом опустился полог, внутрь вошли рабыни и все те же солдаты, которые отвязывали ее от столба.

— Иди за нами, хатун, — велел ей один из них.

Впервые за множество недель Иштар оказалась снаружи. Ее шатало от слабости, и с непривычки она едва держалась на ногах. От долгого сидения на одном месте она совсем забыла, как ходить, и рабыни поддерживали ее под локти с двух сторон. Но так было даже лучше. Иштар никуда не спешила, шагала совсем медленно и внимательно осматривалась по сторонам. Прохладный воздух окрасил ее бледные щеки румянцем, и, подмечая одежду на окружавших ее людях, Иштар решила, что за время ее заточения в шатре наступила уже глубокая осень. Коль скоро хазары закутались в теплый мех и шкуры.

Она потихоньку поворачивала голову из стороны в сторону, пытаясь понять, где находится. Место не было похоже на полевой лагерь, слишком обстоятельными выглядели воздвигнутые шатры и палатки. Но и столицу каганата, великий город Хамлидж, ей ничего не напоминало. Куда же привез ее отец?..

Следуя за солдатами в сопровождении двух рабынь, Иштар прошла сквозь множество выстроенных в ровные ряды шатров. Хазары оборачивались ей вслед, до ее ушей доносились обрывки их фраз. Она шла и не смотрела ни на кого из них. Только представляла, как из-за очередного поворота выйдет вдруг Барсбек, и она увидит его суровое лицо. Глупая, глупая Иштар.

Ее привели в небольшой, с виду добротный шатер со скромным внутренним убранством: подстилка из дубленой кожи, меховое покрывало, несколько подушек, два факела, воткнутых у полога. Ничего не стесняясь, один из солдат склонился к ее лодыжке, прикрытой лишь шароварами, и крепко обвязал веревкой. Ее конец он намотал на свою руку и демонстративно потряс перед глазами Иштар.

Она фыркнула и высокомерно вскинула голову. Что же. Теперь ее привязали как козу. Обессилев за недолгую прогулку, она опустилась на меховое покрывало и вытянула уставшие, налившиеся тяжестью ноги. Она совсем разучилась ходить.

— Принесите еще кумыса, — велела Иштар рабыням, замершим у самого полога. — И еды, да не сухим лепешек!