Пленница пророчества

Небо над головой затянуто багровыми тучами, в которых сверкают ослепительные белые молнии. Ветра почти нет, и воздух ощущается тяжелой душной ватой. Мне одновременно и жарко, и холодно. Руины незнакомого города, дымящиеся, горящие, окружают со всех сторон, а с неба медленно падают хлопья серого пепла. Белый плащ на мне покрыт грязью и измазан в чужой крови. Тихо. Ничего не слышу, кроме своего частого прерывистого дыхания. Черные отметины на запястьях зудят. Внутри разливается такая тоска пополам с отчаянием, что из глаз сами собой катятся слезы. Я плачу тихо, бесшумно, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Под моими ногами тело. Я не знаю этого человека: кто он, как здесь оказался, о чем думал и о чем мечтал. Знаю только, что минуту назад он был еще жив. А потом встал у нас на пути и погиб.

– Шевелись.

Голос властный, резкий, не терпящий никаких возражений. Он принадлежит человеку, стоящему чуть поодаль. Он высок, одет в алую праздничную мантию, но я не осмеливаюсь поднять на него взгляд, чтобы рассмотреть лицо. Послушно бреду на зов, перешагивая через труп и обходя огромные ямы в мостовой. Чужая воля не позволяет даже толком думать о сопротивлении. Почтительно замираю в шаге позади, безразлично уставившись в спину человека в алом. Нос щекочет запах горелой плоти.

– Тебе нравится? – Он слегка наклоняет голову.

– Нет, – выдавливаю с трудом, потому что горло пересохло, и каждый звук отдается резкой болью.

– Идем, твой старый друг ждет нас.

Я упрямлюсь, борюсь с желанием подчиниться этому властному голосу и изо всех сил сжимаю кулаки. Обломанные ногти оставляют кровавые отметины, зуд на запястьях становится совсем нестерпимым, будто бы разъедая кожу и мясо. И на секунду у меня даже получается: сквозь пелену доносится шум, крики, треск огня и звон стали. Но лишь на секунду, потому что уже в следующее мгновение меня грубо встряхивают, сжав подбородок, тянут вверх и заставляют приподняться на цыпочках. Я не могу встретиться с ним взглядом и смотрю только на жуткий шрам на его правом виске: бугристая клякса, от которой вниз, к скулам и подбородку тянутся тонкие белые линии.

– Ты сама это выбрала. Тебе еще понравится.

– Эй, – Илай обеспокоенно помахал рукой перед моим носом, – выглядишь так, будто это тебя летавица на крышу скинула, а не меня.

Я усиленно затрясла головой, прогоняя остатки реалистичного видения. Из талмуда «Истории Ниверии» я вычитала, что летавицы – мастера сновидений и могут наслать что-нибудь эдакое. Обычно их жертвами становились новоиспеченные вдовы и вдовцы – нечисть являлась в образе усопшего, подменяла собой на пару недель, пока не наедалась до отвала. Чтобы процесс кормежки проходил еще продуктивней, летавицы усыпляли жертв чарами, показывая им самые потаенные мечты-сновидения, ведь чем лучше настроение у обеда, тем больше жизненной силы можно вытянуть.