Пленница пророчества

– Пойдем отсюда, Рила, поищем место получше. – Илай изменился в лице, бросил оценивающий взгляд на широкие плечи потенциального противника и разом остыл. В два шага подскочил ко мне и потянул за рукав.

– В такую грозу?

– Идем, – с нажимом повторил Илай, выразительно кося взглядом на дверь.

– Не идем, – процедила я, глядя поверх его плеча, как трое мужиков встают в проходе. Еще один подошел к двери и щелкнул замком, отрезая путь на улицу. – Кто тебя за язык тянул? Теперь тебя, а, наверное, заодно и меня побьют. Доволен?

Я пыталась сохранить серьезную и спокойную мину, но тут староста, все так же молча, направился к нашему столу. В огромных руках он крепко держал темную бутылку. Воображение тут же нарисовало, как эта бутылка разбивается о непутевую голову Илая, а острым горлышком мне вспарывают живот. Вышло очень натурально, как будто я повидала десяток подобных драк. Спокойствия это не прибавило, поэтому я резко отодвинулась к стене, готовясь, если что, залезть под стол.

– Послушайте! Вышло досадное недоразумение. – Илай попытался примирительно поднять руки, но его тут же под эти руки взяли и силой усадили на скамью. Все те же хмурые мужчины окружили нас, пресекая любую попытку побега.

– Вы совершаете самую большую ошибку в своей жизни, – тихо сказал мой спутник, исподлобья глядя на подходящего мужика. Промелькнуло в этом голосе что-то очень мне знакомое. Угроза была настоящей, без бравады, и тон совсем серьезный, не вяжущийся с тем болтуном, которого я знала уже два дня.

– Может быть, – староста споткнулся на ровном месте и остановился. Он перевел взгляд с Илая на меня, а затем поставил бутылку на стол. – Предложение для тебя, бравый воин, есть.

– А если он. – Я вовремя наступила на ногу уже открывшему для возражений рот парню, намекая, чтобы тот помолчал, – не заинтересуется?

– Вы хотя бы выслушайте, а потом уже решите. – Мужчина уселся за стол. – Долговязый! Принеси-ка нам чистые стаканы. Дело вот какое…

* * *

Зарачар был молодым поселением, образованным лет десять назад вольными мастерами и торговцами, сбежавшими из Держца. Тогдашний градоначальник, пользуясь неразберихой в столице – страна была на пороге войны с северным соседом, – самовольно поднял налоги и ввел новые. Несогласных, как и полагается, либо выгоняли из города, либо лишали имущества, либо кидали в тюрьму. Иногда, в периоды особо плохого настроения, градоначальник делал все сразу, без какого-либо суда. Устав терпеть такое отношение, двадцать семей ремесленников собрались и пришли к общему выводу, что проживание в городе несет больше хлопот, чем прибыли. Обсудив детали, погрузили пожитки по телегам, помахали ручкой удивленному градоначальнику и переселились на пятнадцать миль южнее, основав собственную деревню. Отстроили времянки, мастерские, засеяли ближайшие поля и стали поживать. Градоначальник попытался запретить им приезжать на ярмарки – тогда зарачаровцы подсуетились и стали проводить собственные. Народ, посмотрев на них, потихоньку стал переезжать – налог в Зарачаре был один, и тот можно было отработать, если не хотелось платить: забор покрасить, лавку смастерить, скот выпасти. Градоначальник Держца не унимался: запретил горожанам посещать зарачаровские торговые ряды, ввел штрафы и дополнительные пошлины на их товары, а народ, смекнув, что так дело дойдет и до налога на воздух, повалил из города толпами, осев в округе. Городская казна стала пустеть.

Последняя предпринятая попытка силой вернуть ремесленников почти дошла до открытого противостояния, но тут король обратил внимание на тревожные письма из Держца, и градоначальника сменили. Новый, сидящий в ратуше уже семь лет, идей прошлого не разделял, отношения с зарачаровцами поддерживал приятельские, но, видимо, испытывал некую обиду за предшественника, поэтому на редкие просьбы помочь обычно отвечал отпиской.

Нечисть – Страшная Баба, как ее окрестили дети, – объявилась три года назад. Сначала в соседних Холмах, потом в Тихой Роще, затем в Доре, а теперь вот добралась и до Зарачара. Поначалу внимания на нее не обращали: охотилась она редко, покусанные ею жертвы оправлялись от нападения через одну-другую неделю. Пробовали, конечно, поймать: нанимали охотников, звали магов, сами караулили, да толку не было – тварь насылала тяжелый сон, исчезала, выжидала и снова выходила на охоту через пару недель. Так и привыкли.

Мелкий городишко ремесленников в последние два месяца ей нравился больше других, поэтому нечисть орудовала в Зарачаре каждую третью ночь. Предпочитала мужчин и детей: пробиралась в дома после полуночи, кусала спящих и тянула жизненные силы. Но если раньше это заканчивалось слабостью и головной болью, то теперь аппетиты Страшной Бабы резко возросли, и на ее счету появились первые покойники.

К нашему прибытию в городишке не осталось неукушенных, а некоторые детишки были настолько плохи, что эта ночь могла стать для них последней. Худо-бедно помогала настойка местного травника, но он разрывался между пятью поселениями, и на всех не хватало.