Пленники

— Вот он, голубчик! — посмеялся лесник. — Надо бы пилку, а то ведь, пожалуй, услышат нашу работу. Ну, да вряд ли посмеют они сунуться ночью в лес. Они днем только вояки.

Достав топор, старик нанес первый удар. Как струна загудел провод.

В темноте ночи, в лесной настороженной тишине, звон топора был слышен далеко. Эхо повторяло эти звуки.

— Вот, пусть знают! — приговаривал, учащая удары, старый Данила. Смутно белея в темноте, отваливалась щепа.

Он мстил. Мстил убийцам, мстил за шурина, за свою старуху, мстил тем, кто превратил его любимый лес в черное кладбище.

— Вот вам! Вот!..

Его хриплый голос, его гневная решительность ободряли Гарника и Великанова. Вдвоем они вряд ли решились бы нарушить ударами топора безмятежный сон ночного леса. Но старик был хозяином этих мест.

Через какое-то время он остановился, чтобы перевести дух. Подозрительный шорох раздался над самыми головами.

— Что это? — вздрогнул Гарник.

— Не бойся: это летучая мышь. Берите!

Топор перешел к Великанову. Затем к Гарнику. Наконец столб затрещал и медленно, будто нехотя повалился на землю. Провод оборвался. Все трое отправились к следующему столбу.

Опять топор переходил из рук в руки.

Когда и этот столб свалился, лесник вытер в темноте пот и сказал:

— Хватит двух. Смотаем провод — и айда!..

Они взяли моток и скрылись в лесной чащобе.

Лесник был радостно возбужден.

— Представляете, ребятки? — громко рассуждал он на весь лес. — Сидит сейчас Гитлер или другой какой фюрер за столом. Вылупил на трубку глаза, кричит, орет — все без толку… В чем дело? А это мы… Ха-ха!.

— Наверное, связисты уже вышли искать повреждение, — обронил Великанов.

— И пусть ищут! — довольно подхватил Гарник. — Если к каждой телефонной линии немцам придется ставить охрану, у них не хватит армии, чтоб воевать…

Спрятав в яме и завалив сучьем проволоку, они продолжали свой путь к избушке лесника.

А когда пришли, все трое были так утомлены, что сразу легли спать, пожелав друг другу спокойной ночи.

Ночь была спокойной. Спокойно прошел и следующий день. А утром третьего дня…

3

С той поры, как умерла жена, старый лесник плохо спал по ночам. Тяжелые мысли, чувство одиночества мучили его. Часто, проснувшись ни свет ни заря, он больше уже не мог заснуть — одевался, шел бродить по лесу или копался на огороде, а то и просто сидел без всякого дела на крыльце.

И в это роковое утро он проснулся рано, вышел из дома и, умывшись около колодца, пошел осматривать капканы.

Великанова и Гарника он не стал будить, решив приготовить им на дорогу какой-нибудь дичи.

Ночью выпала сильная роса. Внимание лесника привлек след зверя. На траве, омытой росой, трудно было определить, какой прошел зверь. Старик свернул с тропинки, надеясь найти отпечатки следов на земле.

Но там, где густые кроны деревьев не пропускали света, на земле, устланной хвоей, след совсем потерялся. Лесник присел на круглый пень, потом, отдохнув и покурив, снова зашагал к оставленной тропе.

Выйдя к большой поляне, старик издали заметил четырех человек. Они, без сомнения, пробирались к его дому. Трое были немцы, вооруженные автоматами, четвертый без оружия и в штатском — видимо, проводник.

Старик мгновенно оценил опасность. Но самообладание не покинуло его. Враги не могли его заметить: там, где он стоял, деревья росли густо. За их толстыми стволами он осторожно крался вперед, чтобы опередить немцев, потом побежал. Трудно было это ему: старческие ноги слушались плохо, дыхание спирало. Но он бежал, — бежал напролом, не обращая внимания на сучья, цеплявшиеся за одежду, на ветки, хлеставшие по глазам.

Задыхаясь, он подбежал к избушке и еще с крыльца выкрикнул:

— Ребятки, уходите!

Рванул дверь:

— Уходите скорей, ребята, — немцы!..

Гарник и Великанов, услышав слово «немцы», разом вскочили и, глянув на старика, сразу все поняли. Лицо его было бледно, грудь ходила ходуном, в седых волосах запутались листья. Было понятно, что ни одной минуты, даже секунды терять нельзя.

Старик распахнул окошко:

— Давайте сюда!

Гарник замедлил. Он подхватил было ружье старика и спросил:

— Сколько их?

— Брось ты! — скрипнул зубами тот. — Уходи, говорю, пока не поздно!..

Невозможно было не подчиниться его властному голосу.

Гарник бросил ружье на кровать и вслед за Великановым выпрыгнул в окно.

Старик невольно прикрыл глаза, ожидая услышать автоматную очередь. В окно он наблюдал за парнями.

Великанов перебегал от ствола к стволу, останавливался, оглядывался и бежал снова. Гарник не отставал от него. Наконец, беглецы скрылись в лесу. Старик обернулся, облегченно переведя дух, и увидев на кровати свое охотничье ружье, взял его и хотел повесить и тут услышал торопливые шаги:

— Хальт! Руки вверх!..

Стараясь казаться спокойным, он повернулся лицом к двери. На пороге стояли два человека: немец, направивший на старика дуло автомата, и другой — с острой, как у суслика, мордочкой, с усиками и длинным носом, — из местных жителей. Солдат крикнул по-немецки, а человек в гражданской одежде перевел:

— Подними руки, не то будет стрелять!..