Плен

Вадим ждал, что его повезут в милицию, будут расспрашивать, направляя в лицо луч от лампы, запишут все и еще раз переспросят, чтобы сравнить с показаниями соседки. Лишь бы не детектор лжи, со всем остальным он справится. Но забрали только труп, расспросили соседку, и врач из «Скорой», решивший, что Вадим ее настоящий сын, пощупал ему пульс и дал успокоительное. От спиртового раствора захотелось спать, и, войдя в дом, Вадим рухнул на постель. Перед глазами проплывали губы соседки, бедра мачехи и капающая с листьев и стеблей краска, оседающая на земле круглыми каплями.

Когда он проснулся, был уже вечер. Отца дома не было, и, как он отреагировал на труп, Вадим не знал – соседка сказала, что отец прямо с работы поехал в морг.

Вадим сидел на кухне и боялся, что все как-нибудь раскрылось и отец с порога набросится на него и побьет. Или, что хуже, посмотрит на него презрительно, как она смотрела. Но отец разулся, кивнул ему и, как обычно, походя, погладил по голове. Он был явно расстроен, но ничего, со временем забудет. И вправду забыл, а может, и нет. Теперь не узнать, он умер почти сразу же после нее.

Вернулся Вадим с работы совершенно спокойным. Осознание того, что он может убить девочку в любой момент, когда пожелает, и для этого даже делать ничего не нужно, просто перестать ее кормить и все, вернуло ему то чувство контроля, которое он чуть было не утратил, когда девочка начала вести себя не по плану.

Маску он надевать не стал, она все равно его уже узнала – незачем теперь. Откинул люк и подождал. Пусть говорит сама. Начнет кричать, захлопнет крышку, да и всё.

– Вадим, выпусти меня, пожалуйста, я очень тебя прошу, я больше не могу тут, мне холодно, я хочу есть, я…

Вадим бросил ей банан и сходил за еще одним одеялом.

– Вадим, ну ответь мне, почему я тут? Зачем меня тут держат, а? Мне очень страшно, Вадим…

– Ты тут, потому что ты мне нужна, – ответил Вадим и сбросил одеяло.

– Это ты меня украл, что ли? – изумилась девочка и немного помолчала. – Кто тебя попросил? Катя? Катя хочет забрать меня отсюда?

Вадим пожал плечами.

– Вадим, где мы? Мы в церкви?

– В какой еще церкви? Почему?

– Не знаю, чтобы я отмолила все грехи и очистилась, я думала, что…

– Нет, мы не в церкви, мы в секретном месте. Но это хорошо, что ты очистилась, это пригодится.

– Вадим, да перестань ты говорить загадками, ну пожалуйста, объясни мне все нормально, мне же страшно тут сидеть столько времени, как ты не понимаешь! – Девочка всхлипнула.

– Я сказал тебе: ты здесь потому, что ты мне нужна.

– Зачем? Что со мной сделают? Меня на органы продадут?

– Нет. Я не знаю, как продают на органы. Давай я спущу крюк, прицепи помойное ведро, я вылью.

Вадим поднялся; разговор начал его утомлять. Он спустил веревку, на всякий случай накрепко привязав ее к ручке входной двери, – девочка могла ее как-нибудь оторвать и потом повеситься ему назло.

Нина прицепила ведро.

– Вадим, я очень хочу есть. Правда, дай мне еды.

– Я же кормлю тебя.

– Это очень мало, дай мне нормальную еду, хотя бы хлеба…

Вадим сделал несколько бутербродов, уложил их в пакетик и сбросил вниз. Спустил ведро и закрыл люк. Девочка кричала снизу, чтобы он не уходил и поговорил с ней, но Вадим решил, что на сегодня хватит. Он и так слишком много сказал.

18:29. Нина

Плакать больше не хотелось. Нина поела и почему-то почувствовала внутри странную силу. Она совершенно одна, искать ее не будут, никто ее не спасет. Только Нина и Вадим. А потому нужно действовать осторожно, нужно делать все, что он говорит, и не перечить. Нужно изобразить, что она глупая и послушная, тогда, возможно, он ее пощадит. Нина больше не скучала по Катьке, не думала про маму или Анелю. Хотелось только одного: выжить и выбраться отсюда. Это все упрощало. Надо просто обхитрить Вадима, уговорить ее отпустить. Как его можно обхитрить, было неясно, потому что непонятно, зачем она ему. А если он маньяк, то мысли в его голове могли складываться совершенно причудливым, только ему известным образом. Но пока он будет думать, что Нина хорошая и послушная, у нее есть шанс. Иначе смерть. Умирать не хотелось. Не потому что Нина боялась распухнуть, как Даниэль, просто не хотелось, и всё. Нина вспомнила, что в детстве много думала о смерти и уже тогда не хотела умирать.

Они собирались ехать на дачу, и Нина, которая оделась раньше всех, вышла во двор, чтобы ждать было не так скучно. Мама и Катька в этот раз копались особенно долго – успела остыть банка с теплым супом, которую Нина держала в руках, чтобы крышка не раскрылась и не запачкала тканевую авоську, сшитую когда-то тетей Светой. Потом мама крикнула с балкона, чтобы Нина зашла. Оказалось, что тетя Света зашла к ним и попросила помочь с похоронами. Мама поставила суп в холодильник, взяла сумочку – и они поехали в загс, оформлять похоронное свидетельство. Это было очень странно, что свидетельство о смерти выдают там же, где женят. Катька с ними не поехала. Мама сказала, что ей нужно побыть с тетей Светой.