Плацдарм

Послышался резкий свист, и в пяти метрах с оглушительным грохотом разорвался осколочный снаряд, спустя секунду еще один — с другой стороны от орудия. Лейтенанта бросило на землю, но он тут же поднялся и успел зарядить еще один снаряд. Дядя Вова, казалось, слился с пушкой, не обращая внимание на происходящее вокруг. Закончив плавный поворот орудия, он выстрелил еще по одной цели. Но результата они уже не увидели — позицию огневого взвода накрыли сразу с нескольких танковых орудий. Земля под лафетом вздыбилась, и орудие повалилось на бок. Наводчик в последний момент успел соскочить со своего места и откатиться в сторону.

— Лейтенант, надо уходить, — прохрипел дядя Вова.

Гуров, поднявшись на ноги, увидел задранный ствол второй зенитки.

— Уходим! — крикнул лейтенант, но его приказ потонул в грохоте нового взрыва. Он почувствовал резкую боль в правой руке, сразу онемевшей. Голова закружилась.

— Давай, лейтенант, идем, — дядя Вова, поддерживая его, повел прочь. Сзади раздался еще разрыв — каким-то чудом боезапас до сих пор не сдетонировал. Нам везет, мелькнула у лейтенанта мысль.

— Как остальные? — прохрипел он.

— Идут, идут, — успокоил его наводчик, — сейчас все выйдем.

— Приказ выполнен, — пробормотал лейтенант. В голове мутилось, и ему казалось, он докладывает начальству, — орудия приведены в негодность.

— Приведены, — согласился дядя Вова и усмехнулся: — И орудия, и еще три-четыре «Тигра». Жаль, точно не знаем…

Когда Моделю доложили о новых потерях — три «Тигра» безвозвратно, и один требует ремонта в мастерской — он мысленно поморщился и еще раз напомнил Кребсу — разведка прежде всего! Никакого движения вперед без выявления советских позиций! Еще пару таких сюрпризов, сказал Модель, и наша победа окажется пирровой.

Кребсу оставалось только выслушать и заверить, что указания фельдмаршала будут исполнены неукоснительно.

Полковник Ковалев, командир батальона тяжелых «Львов», выслушал приказ Тухачевского с непроницаемым выражением лица. Положив трубку рации, он вызвал в кабинет начальника штаба батальона.

— Вадим, поднимай всех, — сказал он, когда тот вошел к нему. — Командующий приказал батальону выдвигаться к Костроме.

— Но у нас только неполная рота, — сказал он, — пять машин…

— Вадим, приказ не обсуждается, — прервал его Ковалев. — Пять машин — значит, именно столько и будет. Остальные подойдут позже.

— Есть, товарищ полковник! Разрешите исполнять?

— Разрешаю!

Ковалев вышел из кабинета вместе с начштаба.

— Тухачевский дал понять, что дела под Ярославлем не очень хорошо идут, — вполголоса сказал он, — немцы прорвались к Щедрино. Думаю, поэтому такая спешка.

Начальник штаба кивнул.

— Значит, мы будем затыкать дыры.

— Вполне возможно, — согласился Ковалев.

— Кому мы подчиняемся?

Полковник усмехнулся.

— А вот это правильный вопрос, Вадим. Нас передают в оперативное подчинение генералу Говорову. Так что, как он решит, так и будет. Пошлет затыкать дыры — будем затыкать.

Начальник штаба промолчал — офицера не обрадовал такой поворот, но приказы не обсуждают.

— Готовность пятнадцать минут, — распорядился Ковалев.

Вадим козырнул.

Начальник железнодорожной станции Котельничи Игорь Кувалдов последние сутки спал не больше трех часов. Началось все с разговора с маршалом Тухачевским. Тот потребовал в кратчайшие сроки обеспечить транспортировку батальона тяжелых танков от Котельнича до Судиславля. Задача эта, мягко сказать, выглядела не очень простой — депо с подвижным составом, как и сам город, сильно пострадали во время недавних боев и только-только приходили в себя. Однако, когда Кувалдов заикнулся об этом, Тухачевский резко его прервал и заявил, что процесс «прихода в себя» необходимо резко ускорить, иначе по руководству железной дороги будут сделаны серьезные выводы. На этой ноте разговор и закончился.

Кувалдов тут же собрал совещание, и в максимально доступных выражениях постарался донести мысль командующего до своих заместителей и руководителей подразделений. Надо сказать, это он умел делать хорошо — потому и занимал должность начальника станции последние пятнадцать лет, удержавшись в том числе и во время чисток середины тридцатых, когда органы вычищали всех сталинистов — и тех, кого заподозрили в сочувствии взглядам Сталина, — из руководящих кресел. Когда город пришлось оставить, Кувалдов, как и другие работники депо, отправился в эвакуацию за Урал, где неплохо проявил себя в деле развития местной железнодорожной сети. И вот теперь, вернувшись в родной город, он занимался восстановлением дороги уже здесь, на отвоеванных территориях.