Планеты

И, когда начали выцветать яркие звезды, когда темнота задрожала под чуть светлеющим небом, когда аромат цветов стал особенно ощутимым и терпким, а гости немного обалдели от двухдневного веселья, тающая ночь взорвалась от гигантского, поражающего воображение светового шоу, озарившего окрестности на много рондов вокруг. Небесное безумие закончилось, испив все свои краски. Праздник Цветов был завершен. На востоке вырвался первый лучик солнца, коснувшись макушек деревьев Сада Утренней Зари.

      –

Ссора с Императором произошла по модулю. Дели только переоделась и мечтала завалиться спать, но ее мечта разлетелась в пух и прах, когда она увидела на экране лицо отца.

– Надеюсь, ты не забыла о нашем последнем разговоре, Филадельфия? – с ходу спросил он, впившись глазами в дочь.

– Нет, Император.

– Вот и отлично. Сейчас спустись в Зал Ожидания, там найдешь Инканона. Он проводит тебя в подземелье. Ты меня поняла, Филадельфия?

Девушка вспыхнула от негодования, от такого неслыханного к ней обращения. Ее, империту, в подземелье? Эта подземная тюрьма была построена в незапамятные времена ее далекими предками, когда еще на Деллафии водились преступники и их безжалостно сажали в камеры. К особо злостным применяли даже пытки, но, возможно, это лишь вымысел. Но уже много сотен лет, как на планете искоренили преступность, и тюрьма теперь пустовала, лишь изредка сюда попадал какой-нибудь нерадивый деллафиец, да и то больше для устрашения, попав под горячую руку Императора.

А теперь Фидель хотел бросить туда ее, свою дочь, словно какого-то преступника! Раньше он лишь грозился тюрьмой, но ограничивался простым арестом, сейчас же, судя по всему, он собирался осуществить угрозу.

– Что? Вы посадите меня в камеру, Император? – изумленно подняла брови Дели.

– Да, довольно я нянчился с тобой и жалел. Нынче ты переступила все границы своим поведением, и я не намерен закрывать на это глаза. Ты – империта деллафийская и должна вести себя подобающе, если же не можешь держать себя в рамках приличия, то заточение в тюрьме поможет тебе образумиться. И так будет всегда, если ты и дальше намерена испытывать мое терпение, пока не научишься быть настоящей империтой!

– Вы не сделаете этого! – выкрикнула та, задыхаясь от гнева.

– Инканон ждет тебя! – напомнил Император грозно. – Сбежать не вздумай: стража не выпустит тебя из Дворца.

– Вы… вы бесчувственный, сумасшедший мучитель! – Дели ощутила бешеный прилив ярости и ненависти, глядя в ухоженное каменное лицо Императора.

– За эти слова добавляю тебе еще пять даальсов заточения! – безжалостно ответил тот. – Я отучу тебя от строптивости и самодурства! Марш в Зал Ожидания, или я отправлю за тобой офицеров ДОБ!

Вдруг ее пронзила внезапная мысль.

– Вы не можете посадить меня в подземелье, Император, потому что сегодня я лечу с Юл-Каном на водопад Санайль! – она ткнула в экран цветастую карточку – путевку на двоих, которую им вручили в Зале Ветров. – Вы не можете отменить ее: праздник Цветов священен!

Фидель нахмурился, помрачнел, но Дели была права – он не мог ни отменить этой поездки, ни игнорировать ее, ни объявить пустяком, и он, помолчав, заявил:

– Хорошо, Филадельфия, я не могу наступить на горло своим же правилам и аннулировать вашу поездку. Вы можете отправиться на водопад с камарленцем, но завтра ты все же пойдешь в сопровождении Инканона, не думай, что так легко избежишь наказания.

Дели повеселела: завтра – это завтра, и оно далеко.

– Да, Император, – склонила она голову, пряча улыбку на губах.

Юл-Кан оказался дома, вернее, в большом шалаше, сплетенном из ветвей, стеблей лиан, что стоял на берегу Лудана под раскидистым взлохмаченным илакузаном. Ихлак спал, видимо, утомился от непривычного двухдневного буйства и от избытка впечатлений, но, едва заслышав ее шаги, тут же проснулся.

– Шалкай! – просиял он. – Что ты делаешь здесь?

– Как это что? – округлила та глаза. – Я прилетела к своему большому другу в гости, а ты спрашиваешь, что я делаю здесь? Видимо чрезмерные развлечения плохо подействовали на тебя.

– Я не хотел обидеть тебя, Шалкай. Я очень рад, что ты пришла в мой дом, но ты говоришь правду: эти два солнца и две луны похожи на сон, и я до сих пор в их плену. – Тут его взгляд упал на вошедшего в хижину белоснежного лонга, который, как ни в чем не бывало, сел у ног империты и с любопытством взглянул на ихлака озорными умными глазами.

– Истан! – просиял он еще больше. – Сколько времени я тебя не видел, малыш, а ты уже успел подрасти, как молодое дерево! – Юл-Кан потрепал его по загривку, а тот «улыбнулся» ему, растянув пасть, потом посмотрел на хозяйку: не ревнуешь ли? Но Дели лишь засмеялась, взглянув на его хитрую довольную морду.

Империта нашла Истана в зверинце оккоя. Тот равнодушно и безразлично лежал в просторной, снабженной всем необходимым, клетке, тоскливо глядя на огромный незнакомый ему мир, раскинувшийся за прутьями его тюрьмы. Кормушка была полна и нетронута. Но, едва завидя Дели, едва издалека почуяв ее запах, узнав шаги, он бешено бросился на державшие его стены, радостно рыча еще тонким голосом.