Пламя одержимости

Моисей вежливо улыбнулся. Ну конечно же, откуда взяться таким откликам у Портера — с его слабым подбородком, писклявым голосом и занудными пустословными проповедями… Этот человек и понятия не имел, как разговаривать с людьми. Как заставить их по-настоящему слушать.

— Вообще-то я удивлен, увидев вас здесь, на солнце, — продолжал Портер. — Как… как вы себя чувствуете?

Моисей напрягся. Услышал ли он легкий скептицизм в голосе священника? Может, Портер намекал, что все эти разговоры о проблемах с кожей у Моисея — просто враки?

В последние годы, появляясь на публике, он всякий раз надевал бейсболку и большие солнцезащитные очки, чтобы скрыть свое лицо. Старался бывать на улице только вечерами, в темноте. Все это оправдывалось его так называемой особенностью кожи.

Хватило бы всего одного человека, способного засечь сходство между ним и той знаменитой фотографией Моисея Уилкокса, которую всегда показывают в документальных фильмах о массовом убийстве в его секте. И тогда его частые кошмары станут явью. Полиция окружит его, посадит за решетку. И на сей раз не будет ни дыма, ни пламени, за которыми можно будет укрыться.

Но лицо Портера вроде как было полно искреннего сочувствия, а Моисей сомневался, что у этого человека хватило бы ума скрыть свои подозрения, если б таковые у него имелись.

Он прокашлялся.

— Сегодня мне немного получше. И это стоит мелких неудобств. Мне нравится наблюдать за тем, как мои люди проявляют доброту.

Портер улыбнулся и сочувственно кивнул.

— Если я могу что-нибудь сделать для вашей маленькой общины, не стесняйтесь попросить.

«Ты мог бы пригласить своих прихожан на наши семинары… Мог бы намекнуть им о необходимости ежемесячных пожертвований… Мог бы и сам внести свой вклад в наши фонды».

Существовало множество способов, которыми Портер мог помочь их маленькой группе, но Моисей знал, что подобные просьбы сведут на нет всю доброжелательность местных, которую ему удалось завоевать за последние пару месяцев. Пока что не стоит.

— Мы ценим подобное проявление чувств, но в этом нет необходимости, — ответил Моисей.

— Придете завтра в церковь?

— Конечно.

В этом-то весь и смысл… Чтобы Портер мог публично поблагодарить их, а последователи Моисея сумели воспользоваться дружественной атмосферой, чтобы пригласить кого-то из прихожан на следующий семинар.

— Прошу меня простить, — извинился Моисей, приметив приближающуюся Анну, и перешел через улицу, чтобы поговорить с ней наедине.

Эта молодая женщина присоединилась к его группе почти год назад. Поначалу Моисей нацелился на нее, потому что она была редактором местной газеты. Он полагал, что пара-тройка позитивных публикаций поможет убедить людей записываться на семинары. Но вдруг обнаружил, что у Анны просто-таки феноменальный талант к администрированию и финансам. Под ее вдумчивым руководством им удалось сократить свои расходы почти вдвое. Именно она предложила открыть общий банковский счет, на который все их работающие члены жертвовали часть своей зарплаты. И время от времени ей удавалось устраивать кое-кого из их группы на временную работу. К данному моменту Моисей считал ее просто-таки бесценным кадром. Это навело его на мысли об Абихейл. Настолько же его дочь талантлива, как эта девушка? Насколько же мотивирована? В один прекрасный день, когда Абихейл вновь окажется в составе его паствы, он будет знать наверняка…

— Как там у нас дела? — спросил Моисей.

— К полудню закончим, — ответила Анна. — И у нас останется еще много краски, так что можно будет приберечь ее для лагеря.

— Краска… — с горечью произнес Моисей. Когда-то он управлял общиной, которая зарабатывала многие тысячи долларов. А теперь вот каждая банка сэкономленной краски тоже считалась достижением.

Анна, похоже, ощутила его тоскливое разочарование.

— Завтра отыграемся. Думаю, мы сможем получить как минимум пять подписок на семинар. Это тысяча долларов. А некоторые наверняка согласятся добавить и ежемесячное пожертвование…

— Этого мало! — огрызнулся Моисей.

Он чувствовал, как внутри него закипает ярость. Едва сдержался, чтобы не дать Анне пощечину.

Если они продолжат вести себя таким вот образом — выклянчивать пожертвования, радуясь каждому брошенному им кусочку, — то так и будут топтаться на месте. В прошлом месяце два человека вышли из группы так же запросто, как будто увольнялись с работы. И если он не заставит все это как следует крутиться, если люди так и будут уходить, то в конце концов рискует остаться в полном одиночестве. Точно так же, как в те несколько лет после пожара. Пастух без стада. Пребывая в постоянном страхе и прячась от копов.

Анна удивленно уставилась на него.

— Мы делаем все, что можем. — Голос у нее обиженно дрожал.

Она не имеет права так с ним разговаривать! Она забыла свое место! Придется наказать ее. Моисей сжал кулаки.

Но тут ужас опять расцвел у него в груди. Если он так поступит, Анна тоже уйдет. А без нее он беспомощен. Она напишет о нем в газете. С фотографией. Кто-нибудь узнает его. И появится полиция.

— Да, — отозвался Моисей дрожащим голосом. — Ты права. Мы делаем все, что в наших силах.