Пламя и кровь

– Именно так. Я полагаю, что передача в дар Джиллеспи не подразумевает передачу обстановки, в том числе предметов искусства, которые, предположительно, могут там находиться. Возможно, что дарение относится только к дому и участку земли, составлявшим поместье в то время, без упоминания всяких подробностей. Если это так, то все, что находится внутри, считается собственностью Ангуса Джиллеспи на момент его смерти и, следовательно, является частью наследства.

После этого заявления наступила тишина.

Мойра казалась потрясенной, а Скотт теперь смотрел на ковер.

– Так что скоро вы вызовете нас снова, – заключил Форбс, вставая. – Заранее благодарю вас за передачу всех необходимых документов в мой кабинет.

Он протянул руку Амели, чтобы помочь ей встать с кресла, показывая этим жестом, что она действительно «его» клиентка.

– Моя секретарша вас проводит, – сказал нотариус, нажимая на кнопку звонка.

После минутного колебания Джон решил идти за матерью и адвокатом. Как только все трое вышли, Кейт испустила вздох облегчения.

– Объясните же мне, что из всего этого следует? – спросила она.

– Форбс будет во всем копаться, выискивать ошибки в каждом слове. Но на сей раз, несмотря на свою репутацию успешного адвоката, он выбрал плохую тактику. В этом завещании нет ничего противозаконного, к тому же миссис Амели Джиллеспи не останется с пустыми руками, так как активы у нее немалые. Она также получит часть акций винокурни в Гриноке, которые я посоветовал бы вам у нее выкупить, Скотт, иначе она может продать их постороннему лицу. Что касается инвентаризации, у меня нет оснований в ней отказать.

Кивнув, Скотт молча взял из рук нотариуса кипу бумаг.

– Ин-вен-та-ри-за-ци-и? – повторила Мойра, отчеканивая каждый слог. – Чайных ложек и наволочек тоже?

– Боюсь, что да.

– О господи! Ангус, наверное, сейчас в гробу переворачивается!

Улыбнувшись, нотариус обратился к Кейт:

– Ваша мать наслушалась плохих советов. Такая семейная вражда ни к чему хорошему не приведет. Форбс пойдет на все, лишь бы заработать на этом деле как можно больше, ведь он получает не гонорар, а процент от выигранного. Это – хищник, для него человеческие отношения не имеют никакого значения.

– Простите за эту… безобразную сцену, – произнес Скотт сдавленным голосом.

– Не переживайте, я здесь и не такое видел. И подозревал, что это дело будет непростым!

Нотариус сам проводил их к выходу и попрощался с ними уже на улице – возможно, в знак сочувствия, но скорее, желая показать свое уважению к Скотту, который стал одним из его главных клиентов.

Они вчетвером сели в «Рейндж Ровер», но перед тем как тронуться, Скотт глубоко вздохнул и сказал:

– Наш нотариус сообщил мне, что это непростое дело… Поэтому не будем препятствовать, пусть проводят свою проклятую инвентаризацию… Что касается маминых драгоценностей, то я просто возмущен, но с этим можно подождать. Для меня сейчас главное – выкупить акции винокурни.

– Джон будет всячески противиться, просто из мести, – пробурчал Дэвид. – Он скорее продаст их одному из твоих конкурентов. Я хоть и «ничтожество», но точно знаю, что будет дальше.

Скотт обернулся к нему и ответил:

– Кузен Дэвид, ты мудрый человек, я всегда это говорил.

Он заставил себя улыбнуться, но когда отвернулся, улыбка мгновенно сошла с его лица, и оно вновь стало серьезным.

* * *

Сьюзен наконец убрала последнюю банку с краской и стремянку. Унылая служебная квартира, которую она полностью перекрасила, совершенно преобразилась и приобрела элегантный вид.

– Ты проделала адскую работу! – повторял Джордж.

Он разложил ломтики поджаренного бекона вокруг яичницы, положил сбоку треугольные тосты и поставил тарелки на стол.

– Теперь благодаря тебе здесь будет приятно жить.

Служебная квартира давала возможность неспешно завтракать, а эту трапезу он особенно любил. Сьюзен разлила кофе по чашкам и огляделась.

– Предыдущие жильцы были жуткие неряхи.

– Когда живешь в чужой квартире, тебе на нее наплевать.

– Мне не нравится такой подход. Для меня окружающая обстановка очень важна.

– Ну, для тебя конечно! – рассмеялся он.